Выйдя из кабинета, ничуть не обиженный на одноклассника, — такая уж у того холуйская должность! — он расстегнул китель, достал учебник по малярному делу и почитал его на скамейке в парке. Затем купил в хозяйственном магазине две кисти и сунул их в карман. Много полезного узнал он в штабе флота, среди прочего и врем ухода гидрографического судна «Экватор». С мостика его смотрел на удаляющийся Таллин, на небо, под которым где-то на мызе прячется Леммикки, которая, зарывшись в сено или при свете коптилки, пишет ему бесконечные письма, никуда не отправляемые.
Отлученный от корабля, он знакомой мшистой тропкой добрался до одинокого, родного уже, дома. Соскребал обои и отмывал стены, подбивал клинышки под шаткие ступеньки, питалс не харчами «Софьи Павловны», а магазинными. По вечерам разводил костер и сидел у него, чутко прислушиваясь к шорохам. От жены бригадного минера к нему текли новости. Помощник — это все давно признавали — чокнулся малость, но то, что творил он сейчас, поражало полной потерей разума. Не первый год служивший офицер, он ходил по кораблям и вел постыдно откровенные речи, всей бригаде сообщая, что 24 мая сего года совершил самоволку, причем сбежал с корабл не в Кирканумми, а в Таллин, и, слыша эти признания, офицеры притворялись глухими и немыми, а помощник вдалбливал дату в память сослуживцев и отходил, очень довольный. Никто не знал, зачем ему доносить на себя, но все понимали, что откровения эти — либо от больного ума, либо от очень здорового.
Наконец помощник пришел к костру. Острое помешательство свое объяснил хамством особиста, который собирает бумажки, вредящие Алныкину; помощник отказывался подписывать одну из них, тогда ему пригрозили огласкою самоволки, у особиста есть неопровержимое доказательство — справка из загса с фамилиями свидетелей.
— Тоже мне скит нашел, — сказал он Алныкину. — Кончай эту бодягу. Ты восстановлен в должности. Командир наш мудр, как змий.
«По неизвестной причине отсутствует один офицер — лейтенант Алныкин В. И.» — такой фразой в рапорте взбудоражил командир БК-133 штаб бригады шхерных кораблей, а на указание, что «офицер» отстранен от должности, ответил грубо и точно: с кораблем Алныкин не рассчитался, пистолета не сдал, а предъявленная им расписка особого отдела — филькина грамота, листочек без штампа и печати. Между тем фраза эта ввергла в панику Кирканумми, полагалось немедленно укрепить госграницу, отсутствующий офицер всегда мыслился перебегающим через контрольную полосу. Началось выяснение, и сразу же обнаружилось, что приказа об отстранении никто не видел, всего лишь устное распоряжение, сделанное под нажимом уполномоченного особого отдела и отмененное, как только в Кирканумми улеглась паника.