— Вика, ты мне объяснишь, зачем я тут?
Паша стоял перед подругой детства, склонив голову набок и иронично разглядывая ее. Она виновато улыбнулась и развела руками, словно приглашая — посмотри вокруг!
— Я не могу при людях… — тихо сказала она. — Мы чуть позже прогуляемся по пляжу, так чтобы нас никто не слышал, и я все расскажу. Пойдем вниз, опаздывать неудобно…
У Вики в руках был небольшой пакет.
— Подержи его, это сухая одежда. И возьми пока мои часы…
Скорчив рожицу удивленного клоуна, Седов взял пакет.
На Боровиковку спустилась ночь, а пляж горел огнями, гремел музыкой, разносившейся из динамиков, пестрел костюмами веселящихся и вообще жил удивительно насыщенной жизнью. Виктория с другом детства протолкалась ближе к сцене. Ее тут все знали, здоровались, улыбались. С кем-то она перекинулась парой слов, кто-то спросил про Роберта Аванесовича, другие передавали ему благодарность за праздник, за хороший номер и даже за отличную погоду.
На сцене шло представление — выступали профессиональные актеры, представляя какой-то сюжет, наподобие «Садко», а может, и что-то другое. Монологи пестрели сальными шутками, которые ничуть не смущали ни взрослых зрителей спектакля, ни их детей. Сцены представления перемежались выступлениями танцевальных коллективов — то народных, то бальных, то рэперских, а также пением местных звезд, исполнявших попсовые песни про море, любовь и все, что с этим рифмовалось.
Представление кончилось еще до того, как Павел Петрович понял его смысл.
На сцену вышел конферансье, наряженный, конечно, Джеком Воробьем, и стал читать какие-то жуткие вирши про море и про Нептуна, который сегодня вечером намерен покинуть свои владения, чтобы навести порядок на суше.
Вика обернулась к Паше. Ее глаза снова блестели, но уже от оживления, а не от слез.
— У нас так каждый год, — сказала она, посмеиваясь обреченно и слегка даже горделиво. — Роберт никогда на берег моря не ходит, а тут надо хозяевам присутствовать. Потерпи полчасика, потом прогуляемся.
— Я потерплю, — согласился Паша.
Вика отвернулась к сцене. Еще вчера Седов и представить себе не мог, что окажется в толпе наряженных людей, на берегу моря, рядом с ней. Никаких к тому не было предпосылок. Но она позвонила — и он приехал, даже не зная зачем.
Много лет прошло со времен их прекрасной юности, так много, что он и забыл, какая она, Вика Ежова. А ведь знал каждую черточку ее лица, каждое его выражение. И даже вкус ее губ. Но сейчас воспоминания эти были ни к чему.
Он уже почти отвлекся на другие мысли (где бы купить чего-нибудь выпить?), как вдруг подумал: та женщина, которую он будет оплакивать до конца своей жизни, была неуловимо похожа на его первую любовь. Неуловимо и явно. Теперь он уже не сможет этого объяснить, как бы ни старался.