— Знаешь, я старалась изо всех сил, — радостно сообщила она. — Могла бы оживить мертвого. — И вновь до меня донесся серебристый смех.
Теперь, как ей того и хотелось, я представлял себе, как она обхаживает Озано, целует и сосет его крючок, щекоча тело белокурыми волосами. Меня чуть не вырвало.
Я вздохнул.
— Ты ударила слишком сильно. Я закругляюсь. Слушай, еще раз спасибо, что позаботилась обо мне. Я просто не могу поверить, что ты уложила меня в ванну.
— Не зря же я хожу в тренажерный зал. — Джанель хихикнула. — Я очень сильная, знаешь ли. — Голос ее изменился. — Мне очень жаль, что Арти больше нет. Я бы очень хотела полететь с тобой в Нью-Йорк и помочь тебе с похоронами.
— Я бы тоже этого хотел. — На самом деле меня радовало, что в Нью-Йорк она полететь со мной никак не могла. Я стыдился того, что она видела, как я сломался. И чувствовал, что теперь ее отношение ко мне переменилось.
— Я тебя люблю, — донеслось из трубки.
Я не ответил.
— А ты по-прежнему любишь меня?
Теперь пришла моя очередь прищучить ее:
— Ты же знаешь, ничего такого мне говорить не дозволено.
Она молчала.
— Ты сама сказала мне, что женатый мужчина может говорить женщине о любви только в том случае, когда собирается уйти от жены. Более того, он может говорить об этом, лишь фактически уйдя от нее.
В трубку зло задышали.
— Пошел ты на хер. — И она бросила трубку.
Я бы ей перезвонил, но знал, что услышу голос автоответчика: «Мадемуазель Ламберт нет дома. Пожалуйста, назовите ваше имя и оставьте сообщение после звукового сигнала». Вот мысленно я и послал ее туда же. Но знал, что до окончательного разрыва дело еще не дошло.
Джанель и представить себе не могла, что я испытал, когда она рассказала мне о том, что трахнулась с Озано. Я же знал, что он пытался затащить в постель любую женщину, за исключением отъявленных уродин. И то, что Джанель клюнула на его уловки, стала для него легкой добычей, принизило ее в моих глазах. Показало, что она такая же одноночка, как и большинство женщин. И я понимал, что Озано теперь презирает меня. А как еще можно относиться к мужчине, который страстно влюблен в женщину, готовую после вкусного обеда улечься в постель с первым встречным?
В общем, сердце у меня, конечно, не разбилось, но в депрессию Джанель меня вогнала. Я хотел сказать ей об этом, но потом решил, что это будет глас вопиющего в пустыне. Да, она поймет, что выглядит в моих глазах дешевкой. Но я знал, что дело закончится очередной ссорой. Почему она не может ложиться в постель, если ей того хочется? Разве мужчины не стремятся трахать всех подряд? И пусть Озано руководили только плотские желания. Он обаятельный, интеллигентный, талантливый, симпатичный, и ему хотелось ее трахнуть. Так почему же ей не трахнуть его? И какое мне до этого дело? А свое мужское эго я могу засунуть известно куда, вот и весь разговор. Разумеется, я мог бы рассказать ей секрет Озано, но это была бы лишь жалкая месть.