— Что-то быстро Виктор пришел… — сказал Меркулов и пошел открывать гостю.
«Если судить по тому, как весело они здороваются, то Меркулов и „эксперт в области поэзии“ хорошо знакомы. Может, и не друзья, но хорошие приятели — это точно. И Всеволод не боится показать ему секретные бумаги… Хм, неужели Ильин?»
Как оказалось, он не ошибся — вслед за хозяином квартиры в кухню действительно вошел старший майор Ильин, бывший начальником 2-го отдела в 3-м главке и курировавший оперчекистскую работу среди деятелей искусства.
— Добрый вечер, Павел Анатольевич. — Манерами он всегда напоминал Судоплатову профессора-гуманитария или писателя из маститых. Может, от проскальзывавшей иной раз некоторой вальяжности? — Впрочем, на дворе уже ночь, осмелюсь заметить…
— Не причитай, Витя, — усмехнулся Меркулов. — Судя по скорости, с которой ты почил нас своим вниманием, и галстуку, ты явно собирался на какую-нибудь писательскую вечеринку.
— Не писательскую, — отмахнулся эксперт, поправляя упомянутый галстук, повязанный красивым бантом. — Актерскую.
— Что сути дела совершенно не меняет, — лукаво улыбнулся Всеволод. — Богемная пьянка, она пьянка и есть, как ни назови. И от грузчицкой или гулянки ткачей она отличается лишь ассортиментом напитков да исполняемым после третьего стакана репертуаром. Ничего — завтра наверстаешь. А сейчас взгляни-ка опытным глазом на кое-какие вирши. — Восприняв последние слова как сигнал, Судоплатов протянул Ильину тетрадь.
— Всеволод, читать стихи ночью и без коньяка?!
— Будет тебе коньяк, будет. Начни читать пока, а я уж принесу.
— А сам что, уже не способен? Между прочим, Павел Анатольевич, — Ильин с улыбкой повернулся к Судоплатову, — наш начальник сам не чужд изящной словесности. И даже популярен в определенных кругах. Сколько твоих пьес уже поставили, товарищ комиссар госбезопасности?
— Тьфу, трепло ты все-таки Витя! — буркнул Меркулов, заторопившись к выходу из кухни.
Впрочем, Павлу показалось, что заместитель наркома смутился — может, оттого и вышел.
Усевшись на стул верхом, Виктор начал бегло просматривать сборник.
— Хм, кабатчина какая-то… О, а это Есенин! Но тоже, по большому счету, кабатчина. А вот это неплохо! — Страницы он перелистывал настолько быстро, что Павел вначале подумал, что тот вообще не читает!
— И каково твое мнение, Витя? — Шагов Меркулова, обутого в мягкие домашние тапочки они не услышали: Ильин был слишком занят чтением, а Судоплатов — наблюдением за ним. Даже не столько наблюдением, сколько попытками угадать по редким замечаниям и междометиям, что же там в тетради такое.