Брат Иоанн, приподнявшись на цыпочки, ударил противника лбом. Послышался чавкающий звук, и Сломанный Нос рухнул наземь, а монах стер кровавый след со лба и подобрал кинжал.
— Pax vobiscum, — сказал он.
Крики привлекли внимание, толпа раздалась, показались встревоженные громилы, призванные следить за порядком. Услышал и Ботольв; он поднял голову — и увидел меня, сразу за веревочной оградой.
Он моргнул. Я закричал, махнул рукой. Он снова моргнул. Проклятие! Что за тупой олух! Ланиста, державший его цепь, вытащил обитую кожей дубинку, — заметил, скотина, что я безоружен, — а двое местных громил встали по бокам от Ботольва; по их повадкам было понятно, что они привыкли действовать заодно. А у меня только нож…
Но Ботольв наконец очухался. Пока Финн и Радослав оттесняли громил, Ботольв почти небрежно стукнул ланисту, и тот повалился навзничь. Затем, поскольку все еще был на цепи, принялся ворочать стонущего наставника, будто снулую рыбину, встряхнул и снова швырнул на землю. И еще раз, все с той же блаженной улыбкой. Ланиста перестал сопротивляться и выпустил цепь.
Появилось больше громил, толпа заулюлюкала. Некоторые кричали от радости, решив, что это новинка перед поединками, но очень скоро они сообразят, что к чему. Радослав и Финн времени не теряли: короткие мечи и щиты против длинных ножей. Громилы, после пары ударов вполсилы, благоразумно решили не связываться. Я подбежал к Ботольву, который вновь наклонился к ланисте.
— Орм… Ты обещал, что вернешься. Скафхогг говорил, от тебя пользы как от куриного помета на топорище, но ты пришел!
— Нет… — простонал ланиста, прикрываясь обеими руками, когда я потянулся к нему. Я забрал у него ключи и оставил обливаться слезами и кровью, а сам наклонился, чтобы освободить от оков лодыжки Ботольва. Тот зарычал, да так, что я подпрыгнул. Взгляд через плечо подсказал мне, что мечники опомнились и мчатся на меня, самостоятельно скинув цепи.
Глупцы. Я даже пожалел, что мы освободили Ботольва прежде, чем он схватился с ними; у придорожной каменюки и то ума больше, чем у этих двоих. Лишь очутившись в нескольких шагах от Ботольва, они вдруг догадались, что прибежали вообще без оружия, а против них великан-северянин с данским топором.
Ботольв врезал одному рукоятью топора промеж глаз, и мечник лишился чувств и плюхнулся наземь мешком с костями. Затем плашмя двинул по причудливому шлему второго, доказав бесполезность этого доспеха: лезвие топора зацепило выделанный гребень, разрубило ремень под подбородком и нырнуло вбок, так что щека завернулась мечнику на нос. Ослепленный, залитый кровью, мечник закричал — и наткнулся на Финна, который наступал на своего противника. Он просто ткнул нового врага мечом в бедро.