– Я бы этого хотела, но не знаю когда! Все будет зависеть от завещания. Господи! Я совсем об этом забыла! А после того, что вы мне сказали, это вообще кажется абсурдным! Ладно, посмотрим!
– Когда будет вскрыто завещание?
– Завтра после обеда в резиденции. Вы должны были получить приглашение…
– Я не получал его, но, вполне вероятно, что оно ждет меня в Париже или в Венеции, если его послали в последние дни. В котором часу?
– В три часа. Не опаздывайте! Мэтр Хиршберг, нотариус, очень щепетилен в этом вопросе. В три часа пять минут двери будут закрыты!
– Ни секунды в этом не сомневаюсь!
Он помнил этого нотариуса из Цюриха с давних пор, еще когда он приезжал в Вену для подписания их с Лизой брачного контракта… Прошло всего несколько лет. Мэтр был человеком чрезвычайно суровым. Едва ли он с тех пор изменился. Среднего роста, но сухой, словно побег виноградной лозы, со стриженными ежиком темными с проседью волосами, со строгим лицом, с большим носом и в очках, скрывавших единственную оригинальную черту во всем его облике – глаза разного цвета, один карий, другой серый. Нотариус одевался по моде начала века: черный редингот, черный жилет с цепочкой от часов, толстой, словно якорная цепь. Он никогда не менялся, только волосы со временем стали совсем белыми. Когда Альдо увидел его впервые, мэтр показался ему настоящим воплощением закона. Ему должна была бы пойти мантия судьи. Когда новоиспеченный молодожен поделился своими мыслями с тем, кто только что стал его тестем, тот засмеялся:
– Я согласен с тем, что его не назовешь весельчаком, но он мог бы позировать для статуи порядочности. Он не шутит ни с кодексом, ни с деньгами своих клиентов!
Поэтому Альдо очень удивился, когда на другой день в рабочем кабинете Морица мэтр Хиршберг пожал ему руку с неким подобием теплоты и сказал:
– Я бы предпочел, князь, встретиться с вами при других обстоятельствах. Примите мои искренние соболезнования и займите ваше место!
– Благодарю вас, мэтр, но… разве мы будем одни?
В самом деле, с момента своего приезда в особняк Кледермана, который он так хорошо знал, в этой комнате, где все говорило о личности хозяина дома, Альдо встретил лишь дворецкого Грубера, в глазах которого блестели слезы, голос звучал хрипло, и он едва не бросился в объятия Морозини. Нотариус вытащил из кармашка жилета массивные золотые часы.
– Нет, не волнуйтесь! Сейчас всего лишь без пяти минут три.
Он убирал часы, когда Грубер открыл дверь перед Лизой, за которой следовали ее бабушка и Гаспар Гриндель. Молодая женщина, по-видимому, справилась с отчаянием предыдущего дня. Она приветствовала мужа кивком, тот поклонился ей, затем поцеловал руку госпоже фон Адлерштайн. Что же касается Гринделя, то Альдо сделал вид, будто его не заметил. И это было правильно, потому что князь чувствовал непреодолимое желание ударить кузена Лизы.