Нелл было странно думать, что сейчас где‑то в Лондоне спит ее сестра‑близнец.
Горячая слеза потекла по щеке, выводя ее из глубокого размышления. Она стерла ее тыльной стороной ладони. Этот странный поворот событий только казался чудесным, потому он и был таковым на самом деле. Разве это не чудо? Для нее все было теперь возможно.
Нелл засмеялась. Сначала тихо, несмело, потом упала на покрывало и засмеялась громче, радуясь ощущению уверенности в правдивости утверждений Сент‑Мора. Она поверила ему!
Теперь для нее не было никаких преград. Теперь она сможет все, даже, с Божьей помощью, научиться танцевать вальс.
Среди членов Бюро регистрации прав уже ходили разные слухи. Саймона вынудили указать имя невесты в заявлении о получении разрешения на брак, и кто‑то, похоже, разгласил эти сведения. Не успело пройти и четырех часов с момента получения разрешения, как какой‑то уличный мальчишка принес ему незапечатанное письмо. Он нашел Саймона в ресторане на Стрэнде, где они с Харкортом сидели за бутылочкой портвейна.
«Вы сошли с ума. Предупреждаю, подобные интриги не сойдут вам с рук. Вы получите по заслугам».
Автор письма оказался слишком трусливым, чтобы поставить свою подпись, но Саймон узнал почерк Гримстона. Многие годы он получал бесчисленные письма от своего опекуна, написанные под его диктовку Гримстоном. Сначала он даже читал некоторые из них, потом обнаружил, что ими очень удобно растапливать камин.
Саймон улыбнулся и сложил послание. Одним из многих преимуществ, которых он ждал от женитьбы на Корнелии Обен, самым сладким, пожалуй, было разочарование Гримстона.
— Нет, я никак не могу свыкнуться с этой мыслью! — воскликнул Харкорт.
— Оно и видно, — улыбнулся Саймон, глядя на друга, — хотя прошел уже добрый час с того момента, как я сообщил тебе эту радостную новость.
Харкорт энергично потряс головой и провел рукой по лицу. Сейчас этот рыжеволосый молодой мужчина с голубыми глазами и белой кожей был еще белее, чем всегда.
— Вспомни, тебе понадобилось почти пять недель, чтобы поверить в то, что пропавшая девочка жива. Лично я помню, как малышки играли на нашей лужайке в Хэтби. После внезапного исчезновения одной из них моя мать слегла на две недели, а отец допрашивал всех слуг до единого с целью выяснить, не таит ли кто из них злого умысла относительно его детей.
— Наверное, целое поколение нянь было до смерти напугано этой чисткой рядов, — усмехнулся Саймон.
— Но ведь и ты должен помнить ее, — нахмурился Харкорт. — В то лето ты тоже был в Пэтон‑Парке, разве нет?
— Нет, в то лето меня там не было.