Ее энергичное сопротивление вызывало в нем странное сочувствие. Ему было хорошо известно, как это неприятно, когда тобой командуют и требуют дисциплины и подчинения. Саймон задумчиво проиграл на рояле несколько музыкальных фраз. В то лето, когда пропала Нелл, старик Рашден велел убрать все рояли из усадьбы Пэтон‑Парка, поскольку увлечение музыкой, на его взгляд, подрывало здоровье Саймона и сбивало его с толку. После этого между Саймоном и графом Рашденом прекратились те добрые отношения, какие еще могли существовать.
Если бы Рашден оставил в покое рояли, если бы он разрешил Саймону наслаждаться музыкой, тогда все у них могло бы сложиться иначе. Однако Рашден, по всей видимости, расценил увлеченность Саймона фортепьянной музыкой как угрозу собственному авторитету человека, который один вправе разрешать или запрещать ему удовольствия.
Что и говорить, Саймон на собственном опыте узнал, что жесткий, командный стиль общения никогда не приводит к счастливому сотрудничеству. Поэтому он был готов терпеть высокомерные выходки Нелл и…
— Тогда можешь проваливать отсюда!
Приглушенная грубая реплика из‑за стены заставила пианиста поморщиться. Будучи иностранцем, он плохо знал английский язык, но чуткое ухо музыканта безошибочно уловило оскорбительную интонацию.
Саймон с трудом заставил себя улыбнуться:
— Прошу простить мою кузину, она еще не привыкла к лондонским нравам и обычаям. Похоже, она недовольна своим учителем танцев.
— Ах вот оно что, — смущенно проговорил худощавый швед, неловко одергивая сюртук. Он был на целую голову выше Саймона, немалый рост которого составлял шесть футов. Очевидно, его портной никак не мог подобрать нужную длину и ширину одежды, потому что он постоянно поправлял то сюртук, то жилет. — Очевидно, он… слишком строг с ней?
— Нет, просто он француз, — вздохнул Саймон.
Нелл терпеть не могла французов. Он выписал для нее из Парижа горничную по имени Сильвия. Ее попытки зашнуровать корсет госпожи по последней моде были расценены Нелл как желание умертвить ее путем сдавливания.
Миссис Хемпл, нанятая для обучения хорошим манерам, тоже не вызвала у Нелл большой симпатии, одному Богу ведомо почему. Миссис Хемпл была самой что ни на есть настоящей англичанкой. Она говорила, что Нелл не умеет сидеть за столом, как подобает истинной леди, и это сильно возмущало недавнюю работницу табачной фабрики.
— Я, видите ли, неправильно сижу! Вот полоумная особа! — негодующе выпалила за завтраком Нелл. — Всю жизнь так сижу, и еще ни один стул на меня не жаловался!
Сейчас из‑за стены донесся мужской голос с французским акцентом: