— Они не ладят? — удивилась Гретна.
— Боюсь, что да, — печально ответила Мария. — Я стараюсь сделать что-то, но дело это трудное, ибо я в особенности являюсь яблоком раздора для них.
— Принц очень сильно любит вас, разве нет? — спросила Гретна.
— Он замечательный человек, — с чувством согласилась Мария. — И я люблю его, Гретна! Может, это ошибка, но я люблю его всем сердцем. И отказаться от этого не представляется мне возможным.
В ее голосе прозвучала такая мука, что Гретна обняла ее.
— О, Мария, как, должно быть, это трудно для вас, но он тоже вас любит.
— Да, он любит меня, — нежно произнесла госпожа Фитцгерберт. — Любит больше, чем кто-либо знает или представляет. Любит меня достаточно, чтобы пожертвовать ради меня многим, что почти невероятно.
Минуту она помолчала, потом, словно прогоняя от себя некоторые сокровенные мысли, сказала совсем другим голосом:
— Я должна идти одеться для сегодняшнего приема. Почему бы тебе не переодеться, а потом не прийти ко мне поболтать? Я бы хотела этого больше всего.
— Конечно, приду, — с радостью отозвалась Гретна.
— Я пришлю за тобой горничную, — сказала Мария. — Моя спальня недалеко отсюда, наверху. Не торопись. Мой парикмахер всегда долго возится.
— У вас такие красивые волосы! — воскликнула Гретна. — Но вы укладываете их по новой моде.
— Да, и мы должны посмотреть, можно ли с твоими волосами сделать то же самое, — ответила Мария. — Это называется а-ля дикобраз, чудесно, да?
— Вам очень идет, — восхищенно произнесла Гретна.
Мария наклонилась поцеловать ее, потом вышла из комнаты, оставив за собой аромат дорогих духов.
Без Марии дом опустел. Словно все внезапно замолчали, хотя смех Марии, похожий на звонкий колокольчик, еще отдавался тихим эхом в пустых комнатах.
Гретна медленно поднялась по лестнице. Она сказала, что съест чашку супа и цыпленка, но не в столовой, а в своей комнате. Ее страшила официальная обстановка.
Гретна никогда не думала, что у Марии целая армия дворецких и лакеев, экономок и горничных, готовых выполнить любое ее желание. И теперь она поняла, что ей придется пересмотреть всю свою жизнь, ибо они будут жить вместе. В самом деле ей придется переосмыслить многие вещи, о чем ей сказала Мария, пока одевалась.
— Не беспокойся о том, что люди будут думать о побеге твоей матери, который случился так давно. Наоборот, уверяю тебя, это добавит интереса к тебе.
— Они не будут шокированы? — удивилась Гретна.
Мария рассмеялась так легко, беззаботно, словно по дому разнесся звон серебряных колокольчиков.
— Конечно, нет, глупое дитя. Они будут думать, что это романтично и волнующе — как и есть на самом деле. Я всегда завидовала твоей маме, что у нее было такое восхитительное приключение, и особенно потому, что оно подарило ей тебя. Это просто немыслимое счастье.