В аэроклубе Марину зачислили в группу лётчиков, проходивших переподготовку, — теоретические предметы она уже знала, надо было овладеть только лёгной практикой.
Позже я узнала, как трудно было моей дочери первое время, сколько выдержки, любви к делу потребовалось, чтобы сломить нелепое недоверие инструктора лётного дела.
Однажды Марина пришла домой с забинтованными щеками.
— Что это? — испугалась я.
— Ничего. Немного отморозила щёки… Зато инструктор сказал наконец: «Будет из тебя лётчик!» Сейчас расскажу всё по порядку…
И Марина рассказала мне, с каким пренебрежением относился к ней первое время инструктор, как заставлял её больше всех мыть и чистить машины, как мало давал летать. Она всё терпела и всё исполняла. Наконец инструктор решил подвергнуть её последнему испытанию. Испытание было жестоким и совершенно ненужным с учебной точки зрения. Похоже было на то, что инструктор решил окончательно отбить у Марины охоту летать… Он сел в самолёт и сказал ей:
«Будешь сопровождать самолёт, держась за плоскость…»
Она бежала за самолётом по глубокому снегу, в тяжёлом, неудобном для бега лётном обмундировании. На пол-пути инструктор крикнул:
«Становись на лыжу!»
Марина вскочила на лыжу и ухватилась за подкосы. Было морозно, дул сильный ветер. Рискуя каждую минуту сорваться и упасть, Марина до конца выдержала испытание…
— Когда мы подрулили к ангару, — закончила Марина, — инструктор увидел, что у меня обморожены обе щеки. Он испугался и стал сам оттирать их снегом. В утешение сказал мне: «Будет из тебя лётчик!»
Инструктора этого скоро сняли с работы. Никто больше не пытался отбить у Марины охоту к полётам. Она стала летать чаще; организм так свыкся с полётами, что она привыкла к любому положению самолёта и хорошо себя чувствовала даже при самых сложных фигурах пилотажа.
Летом день в аэроклубе начинался с четырёх часов утра. Вечером после работы полёты продолжались до полной темноты. Новый инструктор сразу обратил внимание на тренировку Марины и давал ей возможность летать сколько она хочет. Она научилась делать змейки, спирали, восьмёрки, скольжение на крыло, срывы в штопор, боевые развороты.
Так она стала лётчиком. К знаниям штурманского дела прибавились знания пилота. Перед Мариной эти знания раскрыли необъятные горизонты. Она стала летать на сухопутных и морских самолётах, днём и ночью, при ярком солнце и в грозовых тучах. В это же время в академии Марина осваивала кабину для слепых полётов и вскоре стала обучать этому сложному мастерству своих слушателей.