— У нас, у русичей, — посмотрел одним глазом на Олега, слегка покачнулся, — женщина должна быть свободной как пардус (леопард) или как пардучиха. А вас, старых и мудрых, я не понимаю, да и вообще, — не терплю! И не верю вашим словам про женщин! — Молодой варяг разгорячился. — Не верю даже тебе, Олег, про женщин!
Олег рявкнул:
— Устами младенца глаголет истина! Женщина должна быть свободной! Верить никому нельзя, а больше всего — себе. А помните, идиёты, кто был первой женщиной у Адама? Никто не помнит. Да это и не важно. А ты, Игорь, — мальчишка с грязной жопой. Чтобы поверил в людей, познаешь их страдания, познаешь их веру в лекарей, веру в чудо и через их веру научишься верить, но верить с умом. Будешь лечить старых больных воинов. Я тебя посылаю в ссылку на год в будущее, попрыгаешь по разным временам и народам, научишься терпению и пониманию, а больше… Больше ничего. И запомни, вера состоит в том, что мы верим тому, чего не видим; а наградой за веру является возможность увидеть то, во что мы верим, — хитро улыбнулся, замкнул пространство и время на Игоре.
* * *
Игоря швырнуло. Он лечил от проказы в лепрозориях; сжигал чумные трупы в кострах Европы; лечил от испанки в Австралии; от сифилиса — моряков Испании; отрезал ноги, спасая от гангрены; собирал травы в древних горах для лечения облучённых в ядерных катаклизмах. Он испытал ужас. Не ужас смерти, а ужас бессилия, ужас человеческой беспомощности. И поверил в людей, в силу человеческого духа.
— Вернись, — Олег прикоснулся ко лбу Игоря. И он вернулся в своё время, вернулся по своему желанию, как ему казалось.
— Теперь ты немного познал о страданиях, часто не заслуженных. Потом я тебе покажу страдания тех, кто заслужил. Ты, будущий Властитель, должен и обязан будешь знать и помнить это всегда.
Игорь не понял, что это было, то или явь, то ли навь. Его трясло, он с ужасом посмотрел на Олега и от переживаний схватил чару с медовухой.
Боги сидели вместе со смертными за хмельными чарками и ухмылялись — довольные. Асмунд поперхнулся, вскочил, схватил боевой рог и проорал через почти разумного, видавшего много битв, страдальца:
— Женщина должна рожать детей — воинов, а больше, — хмыкнул, — а больше ничего!
— А о великой женщине — госпоже Смерти вы, разгильдяи, не забыли? — раздался голос из ниоткуда, чарующий голос Госпожи. — Позвольте мне немного отомстить за ваши рассуждения о женщинах. Может, после этого задумаетесь. Даже боги ждут моего прихода. Или исхода? Женщинам я прощаю много, я ведь тоже женщина, — Смерть ухмыльнулась и появилась во всей своей мрачной красоте. — Да и вас, мужчин, люблю по-своему, по-смертельному.