«Быть может, — думал Олег, — купцы одурачили меня, подсунув вместо Флоренского сладкое кипрское или кислое из Тавриды, но вряд ли». За месяцы, проведённые в фьорде, он убедился, что купцы могут содрать гораздо больше настоящей цены. Но обмануть? К чему бы им обманывать с вином? Нет, Флоренское не было подделкой, в чём он убедился, в очередной раз отхлебнув из амфоры, и пустил ее по кругу.
— Тебе, Свинельд, свиная задница, которой ты так любил закусывать! — вино щедрой струёй хлынуло в море.
— Я тебя учил и ещё два бога: один, как его звали, по-моему, Аполлон, ну а второго, вашего норманского, не помню… Свинельд, ты был самым любимым учеником — стрелком из всех, кого я знал. Тебе, Мечеслав, пропитые мозги! Тебе, Бьёрн, всегда державший нос по ветру! Тебе, Гунар! Тебе, Гудред!
В последней амфоре булькнуло. Он опрокинул остатки вина себе в глотку, послал кивком Сигурда ещё за вином.
— Сегодня напьёмся, а завтра с утра, все за ремонт корабля!
И тризна продолжилась.
— Олав, объясни мне, зачем мы с собой Скальда взяли? — Олег оттер тыльной стороной ладони, промокшие от вина усы.
— Ну как же, во время отдыха будет петь нам древние саги, а для будущих воинов складывать песни про наши подвиги. Вот он, Олег, во время бури мне нашептал, что на нас кто-то натравил Змею Митгард, — Олав поднял свои затуманенные от боли глаза.
— Сосунки вы, викинги, это была вовсе не змея Митгард, а Великий Черноморский Змей, а лежит он, закованный, на дне моря. Змей просто пошевелился, а натравил его на нас Черноморец, ведь моё заклинание было направлено против них, — Олег сделал еще пару глотков.
— Расскажи про Черноморца, — молодой Игорь аж встрепенулся, — я что-то слышал про него от Баяна.
— Хорошо, расскажу, но при условии, если потом Скальд споёт про вашу Змеюку.
Скальд лишь кивнул серебряной головой. Олег взял арфу и запел:
«Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Перун на Додолушке, как Морского царя победил Перун и как с Велесом он поссорился!
— Ничего не скрою, что ведаю…
* * *
Как по морюшку-морю синему одинокая Лебедь плавала. И кружился над ней млад сизой Орёл:
— Я настигну тебя, Лебедь белая! Кровь пущу твою в море синее, пух и перья развею по ветру! Кто-то пёрышки собирать начнёт?
Обернулася Лебедь белая в молодую Диву-додолушку, обернулся тут млад сизой Орёл во Перуна, бога небесного.
Говорил Перун Диве-Лебеди:
— Помни, Дивушка, слово верное! Как наступит пора — время летнее, за тобой приду, Дива, свататься!
Из-за морюшка, из-за синего поднималася непогодушка, собиралися тучи грозные. Тучи грозные и гремучие. У всех грозных туч турьи головы. Поперёд-то стада шуринова выезжал Перун да на турице. Проходили туры по крутым горам, ну а турица по долинушкам. Если тур на горушке свистнет, во долине турица мигнет.