— Здесь есть только одна крыса, и она сидит вон там, — пробормотал Джереми, бросая на мэра сердитый взгляд. Эллис не рассказывала ему о своих подозрениях, но у него явно были свои соображения насчет Оуэна Уайта. Он не забыл, что это из-за него погиб брат, а его самого разлучили с матерью.
Эллис прошла через двустворчатые двери в общий зал ресторана. Она понимала, что нужно быть сильной. Если она покажет свою слабость, то много потеряет в глазах Джереми. А это было бы хуже, чем даже расправа Оуэна. Поддерживаемая этой мыслью, она прошла к его столику.
В Пайн Ривер она научилась тщательно скрывать свои чувства. Заключенные обладали нюхом, которому позавидовала бы и гончая. А стоило им уловить чей-то страх или слабость, как они моментально начинали на этом играть. Поэтому умение утаивать свои эмоции было вопросом выживания. И сейчас, несмотря на то что внутри, норовя вырваться наружу, бурлил и кипел страх, лицо ее не выражало ничего, кроме холодного профессионализма.
— Мистер Уайт, надеюсь, вам у нас нравится.
Оуэн Уайт оторвал взгляд от булочки, которую как раз намазывал маслом, и взглянул на Эллис. На его лице не было и тени удивления. Он явно ожидал этой встречи. Он проглотил кусочек, который уже был во рту, и его тонкие губы растянулись в широкой улыбке, которая могла бы показаться искренней, если бы не застывший в глазах лед. Это была улыбка политика, дающего лживые обещания, или директора крупной компании, который собирается растоптать противника. Или человека, которому есть что скрывать и который готов практически на все, чтобы только его тайна не выплыла наружу.
— Все просто отлично, — сказал он без тени иронии. — Если честно, то это самое вкусное из того, что мне приходилось пробовать за последнее время.
Стоило ему заговорить, как все присутствующие замолчали. В наступившей тишине голос Оуэна Уайта звучал достаточно отчетливо, чтобы его мог расслышать каждый.
Она ответила на похвалу легким кивком.
— Спасибо. Я рада, что вы получили удовольствие.
— Я также хочу отметить перемены в интерьере. Они, без сомнения, говорят о богатом воображении. — Он окинул зал восхищенным взглядом, а потом подался к ней и заметил негромко: — Но мы все и без того знали, что воображением природа вас щедро наделила. — В голосе его, несмотря на напускную теплоту, послышались угрожающие нотки.
Он играл на самом большом страхе Эллис: что, возможно, она и в самом деле сошла с ума. Она пережила сильнейшее нервное потрясение, к тому же это она сидела за решеткой, а не Оуэн. Как после этого не усомниться в собственной нормальности? Однако сейчас, слушая его, она больше не испытывала сомнений. Она ничего не придумала! Если Оуэну действительно нечего скрывать, то зачем же идти на такие ухищрения, лишь бы всех в этом убедить? Понимая, что внимание посетителей сейчас приковано к ним, Эллис невозмутимо, хотя сердце бешено билось в груди, а нервы были натянуты как струны, ответила: