— Небесное железо это.
— Откуда?
— От черных демонов. Говорю же — по случаю досталось.
Я пожал плечами:
— Поможешь починить? Тут подправить немного надо.
Кузнец взглянул на меня с большим интересом, чем тогда, когда я хвастал силой, куроча железные прутья:
— Я и сам справлюсь. Мой товар дешевле твоего. Узорочье нынче в цене. Но посмотрю, что ты тут накуешь.
— Ковка — ерунда, а вот где кожи на оплетку достать?
Мы так увлеклись, что забыли о лешем, приткнувшемся на лавке подальше от горна.
Старик долго молчал, но, в конце концов, не выдержал:
— Ладно уж, разговаривайте свои человечьи разговоры, а мне здесь душно. Пойду я.
Мне стало стыдно:
— Не знаю даже, как благодарить тебя, дедо! Нет у меня ничего, чем отдарить тебя за ту услугу, что ты мне оказал. Только верь: что смогу, для здешних лесов сделаю. Хотя власти моей не так уж много.
— Пустое, — махнул рукой леший. — Людям — людское, нелюдям — нелюдское. Лучше помоги моему куму, если он решится тебя попросить. Сам я говорить ничего не буду, его пытай.
Я вопросительно взглянул на кузнеца, но только поморщился и поклонился лешему:
— Бывай здоров, кум! Знаю, что тяжко тебе у меня, но такое уж мое дело.
Леший коротко кивнул и исчез за дверью.
— А о какой помощи дед говорил, — спросил я.
Но кузнец лишь отмахнулся:
— Потом, девка! Разговор долгий и непростой. А ты, я думаю, всю ночь шла. Пуща моего кума отсюда — в паре дюжин дней пути. На севере, если по конному тракту скакать, на Артанской гряде. Знаю, вел тебя лешак своими хитрыми тропами, да все одно — дорога неблизкая. Даже и не знаю, кто бы смог, как ты, босиком по ней прошлепать.
Мне почему-то стало от этой похвалы стыдно, и я проворчал:
— Жить захочешь — и не так поскачешь… Хотя… Дядько Чернях, а можно еще попросить?
— Чего еще-то?
Я достал из торбочки несессер с украшениями, которые Ляля велела мне нацепить на себя, когда буду на Лысой горе. Я, конечно, благополучно про них забыл, но сейчас побрякушки оказались весьма кстати:
— Вот серьги золотые. Сможешь продать и купить мне сапоги покрепче? А то как-то несолидно воину босиком, словно мальчишка-пастух, расхаживать.
— Тоже мне, воин! — фыркнул кузнец, но вдруг осекся. — Хотя, может, и воин, потому как первый раз вижу бабу, которая с такой красотой по доброй воле расстается. Ладно, сделаю, а на остаток от твоего золота еще тебе чего куплю. Ну, что в дороге пригодиться. Только это в городище ехать надо. Хотя вроде причина есть — меч твой… Ладно, пошли в дом. Поешь там, да я моей Ладушке скажу, чтобы она тебе на сеновале постелила. Не хочу, чтобы соседи о том, что у меня кто-то гостит, знали. И так меня давно чуть ли ни колдуном в деревне считают, а колдуном у нас быть опасно. Так что тебе на люди лучше не показываться. К вечеру выспишься, я из городища вернусь — подумаем, что дальше делать.