Меня уже покачивало от усталости, так что от следующего часа в памяти остались лишь отдельные картинки.
Избу я толком не рассмотрел. Только заметил, что топят тут по-белому, поэтому стены чистые, не в копоти, на ошкуренных, слегка потемневших бревнах висят то ли вышивки, то ли гобелены, да куча полочек со всякими резными да расписными посудинами.
Ладушка — жена Черняха — поразила красотой. Не молодая уже, лет сорока, наверное, женщина, лицо по-крестьянски смуглое, обожженное солнцем, обветревшееся, в мелких морщинах. Но при этом ни грамма того, что ощущается как «бабскость». Точеные, изящные черты, черные брови вразлет, огромные синие глаза. И коса, в которой уже посверкивает седина, — почти до колен. Интересно, сколько парней из-за нее друг другу юшку из носа пускали, когда она невестилась?
Кроме Ладушки и Черняха, за столом сидел еще мальчонка лет восьми-девяти, неожиданно белоголовый, светленький. Сидел, сосредоточенно черпал ложкой кашу и молчал, лишь иногда вопросительно поглядывая на взрослых.
Заметив мой интерес, кузнец понял его по-своему и успокаивающе произнес:
— Не боись, малой трепать не будет. Немой он.
— Что так? — удивился я. — Вроде слышит, вон как на голос голову поворачивает.
— Слышит хорошо, да только как мамку его с сестренкой сожгли, так и онемел.
Кузнец немного помолчал и добавил, словно стесняясь:
— Приемыш наш. Из Озерков он. Мамка его вдовая была. Молодая, многие мужики постарше к ней и так вязались, и даже замуж звали — не пошла. Да, видать, с кем-то нечистым загуляла, прижила еще дочку. Ну, ладно, дело вдовье, посудачат люди да забудут. Да только как на улицу девка выбегать стала, сразу поняли, что что-то не так. Глаза вроде желтые, как у демонов, да и вообще… А тут еще куры дохнуть в деревне начали. Осерчал народ да сжег вдову вместе с приплодом. Ждана, правда, не тронули, у него отец — из своих, деревенских, справный охотник был, пока в лесу не сгинул. Только в дом ведьминого сына никто не захотел взять. Выгнали пацана из деревни… Ну, а у нас детей нет… прижился он у нас. Только с той ночи, как пожгли его мамку, молчит. А так — все понимает…
Я лишь кивнул. После общения с русалками меня здешние порядки уже не удивляли. Средневековье, да еще культ светлых богов, противопоставляющих людей всем «иным» — тут то, что пацан жив остался, чудом кажется. К тому же…
Я мельком взглянул на ауру мальчишки. Так и есть, магический потенциал, и довольно мощный. Хорошо, что к кузнецу парень попал. Железное дело во всех мирах тоже магией считается, только «своей», «прирученной». Вырастет отличный мастер, а о том, что кузнец с железом делает, заказчики не спрашивают.