Док морщится; для него мои волосы оскорбительны, словно чертыхание в церкви.
— Да.
Он не сказал мне ничего нового. Я — единственный человек на этом корабле, кто не родился здесь. Жители «Годспида» доскрещивались до полной потери различий, они моноэтничны, а мои очень бледная кожа, ярко-зеленые глаза и рыжие волосы отличают меня от них абсолютно во всем. Прежний командир корабля, Старейшина, тоже не очень-то меня жаловал: он сказал всем, что я — результат неудачного генетического эксперимента. В лучшем случае люди считают меня уродцем.
В худшем — винят меня в том, что все начало разваливаться.
Три недели назад я собралась на ежедневную пробежку и остановилась возле птицефермы, чтобы посмотреть на цыплят. На улицу вышел фермер с кормом, огромный детина с руками едва ли не толще, чем мои ноги. Он поставил ведро корма на землю и просто… уставился на меня. А потом подошел к воротам и взял лопату. Подкинул ее в ладони, проверяя вес, и провел пальцем по острому и блестящему лезвию. Тогда я побежала, оглядываясь через плечо. Он провожал меня взглядом, не выпуская лопаты из рук, пока я не скрылась из виду.
С тех пор я не бегаю.
— Я не тормоз, — говорю Доку, вставая. — Понимаю, что дела тут идут неважно.
Открываю шкаф и вынимаю длинный кусок материи темно-бордового, почти коричневого цвета. Она тонкая и немного тянется. Начиная от левого уха, оборачиваю свои рыжие волосы так, чтобы они нигде не выглядывали из-под темного платка. Потом скручиваю в узел и завязываю концы. Беру со стула куртку и накидываю на плечи, поднимаю капюшон. Последним штрихом я прячу крестик под рубашку, чтобы его не было видно.
— Не идеально, — говорю я, пока Док изучает мой маскировочный костюм. — Но если не поднимать головы и держать руки в карманах, никто не увидит отличий, разве только окажется совсем близко. — А приближаться я ни к кому и не собираюсь.
Док кивает.
— Рад, что ты подумала над этой проблемой, — говорит он. — Я… что ж, я впечатлен.
Закатываю глаза.
— Но я не думаю, что этого достаточно, — добавляет он.
Сдвигаю капюшон с лица и со значением смотрю ему в глаза.
— Я. Не. Собираюсь. Сидеть взаперти все время. Я понимаю, вам кажется, что это опасно, но я отказываюсь сидеть еще в одной клетке. Вы меня тут не удержите.
Док качает головой.
— Нет, ты права. Я не буду пытаться. Но мне кажется, тебе нужен…
Его рука касается моей шеи в том месте, где под кожу вживлен беспроводной коммуникатор.
— Нет!
Об этом мы тоже спорили уже тысячу раз. Док — и Старший тоже — не в состоянии понять, почему я отказываюсь от вай-кома. Конечно, Старший уговаривает, потому что беспокоится — волнуется за меня. И, само собой, было бы неплохо иметь возможность в любой момент поговорить с ним. Только нажать кнопку — и можно подняться по гравтрубе на уровень Старшего, вызвать его или просто посмотреть на карте, в какой части корабля он находится.