Тут она подскакивает и садится прямо.
— Нет!
Но взгляд устремляется на одну из занавесок.
Она замечает, что я смотрю в ту же сторону.
— Они мои. Он мой сын. Был моим сыном. Это все, что мне от него осталось.
— Мы просто хотим посмотреть, — тихонько доносится из-за моей спины голос Эми.
Лил снова откидывается на подушку.
— Какой смысл? Его не вернуть. Никого из них не вернуть.
Больше она не поднимает взгляд, и мы с Эми потихоньку пробираемся к занавеске на дальней стене. Я поднимаю ее, и Эми вслед за мной проскальзывает в проем.
Это ванная. В туалете не смыто, раковина в пятнах. Мы торопливо следуем к другой занавеске.
Вот и комната Харли — точнее, это была его комната до того, как он переехал в Больницу. Следы его пребывания видны повсюду — у стены стоит кровать с тонким матрасом, на тумбочке рядом примостились часы, — но по всему видно, что в прошедшие годы эта комната служила скорее чуланом. Протиснувшись между коробками, я наконец нахожу то, ради чего мы пришли, — картину Харли «Зазеркалье».
— Какая красота, — выдыхает Эми. Наверное, и правда красиво, вот только я, глядя на нее, вижу лишь то, как было на самом деле, а не то, как изобразил все Харли.
Там сплошные яркие краски, а у меня в памяти все темное: вода, грязь, ее глаза. В верхней части картины, глядя в пруд, стоят пятеро человек: я, Харли, Виктрия, Барти и — позади нас — Орион. Для воды Харли использовал какую-то блестящую краску, а прямо под зеркальной поверхностью пруда виднеется девушка. Она плывет на спине, и ее смеющиеся глаза смотрят вперед, на поверхность. У ее пальцев резвятся золотые рыбки, а корни лотоса путаются в распущенных густых черных волосах.
— Да уж, он любил золотых рыбок, — говорит Эми.
— Их любила Кейли.
На языке появляется вкус мутной воды. Мне вспоминается, какой липкой была ее кожа. Как раздутое лицо сплющивалось под пальцами Харли.
— Давай искать подсказку, — мягко говорит Эми, оттаскивая меня от кромки воды. — Она, наверное, на обороте, как в тот раз.
Поднимаю картину к свету и переворачиваю.
— Смотри, — говорит Эми.
В центре очерченного легкими штрихами прямоугольника приклеена карта памяти. Подцепляю ее ногтем. Там же обнаруживается и новое послание, еле заметное, как и первое:
«1, 2, 3, 4. Сложи, чтобы отпереть дверь».
— Думаешь, он про ту дверь на четвертом этаже Больницы? Которая ведет к лифту на криоуровень?
— Вряд ли. Про ту он сам тебе сказал, он знает, что я за ней была. Раз подсказки оставлены для меня, думаю, он имел в виду другую запертую дверь.
— Но у нас больше нет… — начинаю я и сам себя обрываю. На корабле немного запертых дверей, притом большинство из них я могу открыть, используя биометрический сканер. Но есть целый отсек, полный дверей, заблокированных кодом, которого не знал даже Старейшина.