Виктор, который не расставался со своим фотоаппаратом нигде и почти никогда, молча кивнул и пару раз щелкнул Марину и Александра на фоне серебристого «Опеля».
— Сможешь напечатать фотографии к утру? У меня где-то рамочка была, мы на ее стол поставим.
В принципе я могла не говорить этих слов, потому что наш великий молчун уже направлялся в фотолабораторию.
* * *
Я начала обход клиентов Вассермана с мадам Штыцко Галины Васильевны. Жила она в центре Тарасова в старинном особнячке и никакого отношения к коллекционерам не имела, а просто отдала Вассерману на реставрацию семейную реликвию. Галина Васильевна была приятельницей Музы Иосифовны, поэтому Анатолий Аркадьевич взялся за это дело совершенно бескорыстно.
Галина Васильевна, которую я попросила о встрече по телефону, как будто ждала меня за дверью. Не успела я нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась. На пороге стояла пухленькая старушка с седенькими буклями на висках в синем шерстяном платье с белым ажурным воротничком. Старушка как будто сошла с картинки детской книжки, она была похожа на добрую волшебницу.
— Здравствуйте, Оленька, проходите, пожалуйста.
Я удивилась. Ведь, если мне правильно помнится, имени я своего не называла, представилась журналисткой из газеты, назвала только фамилию…
— Удивлены, откуда я ваше имя знаю? — с милой улыбкой спросила Галина Васильевна. — А я, между прочим, газету вашу от корки до корки читаю. Статьи у вас пишет всего одна женщина. Фамилию свою вы назвали, ну а имя вычислить проще простого.
Я улыбнулась в ответ. Вот дает старушка, ни за что бы не подумала, что пенсионерки тоже входят в число читателей «Свидетеля». Женщина проводила меня в просторную гостиную, завешенную картинами и иконами, заставленную старинной мебелью.
— Присаживайтесь, деточка, сейчас чайку выпьем, поболтаем, — произнесла она, указывая мне на стул с гнутой фигурной спинкой.
— Галина Васильевна, вы меня извините, но у меня очень мало времени, — я попыталась отказаться от чая. Но женщина не соглашалась разговаривать со мной до тех пор, пока я не отведаю фирменного пирога с клюквой. Пришлось согласиться.
— Я слушаю вас, деточка, — произнесла она, разливая по фарфоровым чашкам густой ароматный чай.
— Галина Васильевна, — начала было я и на минуту задумалась, стоит ли говорить об исчезновении Вассермана, волновать пожилого человека, — вы недавно отдавали на реставрацию Анатолию Аркадьевичу Вассерману икону.
— Ах, Анатоль-Анатоль, я давно говорила, что у него будут неприятности, — произнесла старушка, ловко разрезая пирог.