— Светлая ты голова, — сказал боцман и тронул жену за колено, чтоб та не перебивала Олесю.
— Вы еще к одному приглядитесь повнимательнее, Дмитрий Григорьевич. В цехе нет ткачей, которые бегают от станка к станку. Где же они? Станки работают, а ткачей не видно, но они есть — ткачи-операторы. Сидят за пультами управлений, а система сигнализации помогает им видеть все, что происходит на их участке. Много перемен будет… Я уже ясно вижу, как все можно переделать у нас в ворсовом. Придумали же мы ломельное приспособление, и сейчас, как только оборвется нитка, ломель замыкает ток и станок останавливается…
— Кто сделал?
— Реле приспособил к станкам Василий Бурый, но не довел дело до конца. Тогда я попросила Гната, и он, вместе с Павлом Зарвой и Андреем Морозом, все закончил. Заказ по нашим чертежам изготовили слесари и электрики в экспериментальных мастерских.
— Кто чертил?
— Немного я помогала, — смутилась Олеся. — Меня все время волнует такой вопрос. Ткацкое ремесло — одно из самых старинных. Сколько столетий сменило друг друга! Сколько свершилось промышленных и социальных революций, а ни одно ремесло не оставалось таким консервативным, как наше, ткацкое. На комбинате после войны произошло больше перемен, чем за всю историю ткацкого дела. Машины, изготовляющие пряжу, переведены на поточный метод. Придумали прядильные машины непрерывного действия. На полотне — автоматические ткацкие станки. А я мечтаю идти дальше. Вперед и вперед. Чтобы еще больше облегчить работу ткачей. Чтобы не было у девушек и женщин ночной смены… И все эти наши мечты не кажутся мне ни чуточки фантастическими, ведь они опираются на опыт, уже полученный нами. Эта мечта для меня как маяк…
И только теперь, высказав самое заветное, Олеся вдруг заметила, что обе девушки, которые жили в ней и постоянно спорили, приумолкли, затаились, слились в одну.
Дмитрий Григорьевич радостно сказал:
— Пожалуй, ты права, дочка! Хорошо сказала. Настоящая жизнь, она такая — от маяка к маяку, все вперед да вперед…
— О, ты, Дмитрий, агитатор, — улыбнулась Анна Николаевна.
— Нет, жена, я профессию свою люблю. Какой из меня агитатор? Мне бы только маяк светил на все четыре стороны света.
— А я хочу, чтобы этот маяк светил всем моим ткачихам. Вот почему я не пойду в другую бригаду, а останусь в этой, — заявила Олеся.
— Не уйдешь? — внимательно поглядела на нее Анна Николаевна.
— Нет, — проговорила девушка и крепко сжала губы.
— Тогда, прежде чем присваивать бригаде звание, ты должна узнать у твоего бригадира, почему он не разговаривает с Ольгой Чередник. В чем дело? Знаешь?