«Следует только вспомнить теорию знаменитого Генте-ра, заявившего, что жизнь человека, пожалуй, можно продлить до тысячи лет, если овладеть тайнами анабиоза».
С анабиозом связано явление оживления видимо мертвых организмов. Это явление близко к состоянию между смертью и жизнью.
Открытие этого явления сделано двести лет тому назад.
Левенгук, рассматривая песок, который был взят из свинцового желоба крыши, в микроскоп заметил, что в воде появились какие-то маленькие живые существа. Это были коловратки, неизвестные до тех пор и ожившие в воде после высушивания.
Нигдэм высушивал устриц на стекле и снова их оживлял водой. Наблюдал, что они утрачивали жизнь и вновь приобретали. Теперь считается вполне установленным, что такие существа, как коловратки, тихоходки, круглые черви, способны оживать после более или менее полного высушивания. Эта способность свойственна не всем формам, а лишь тем, которые подвергаются постоянно переменному высушиванию и увлажнению.
Главнейшими оживающими представителями животных являются обитатели мхов, лишайников, растущих на камнях, крышах домов. Они при естественных условиях легко подвергаются то полному высушиванию под действием палящего солнца, то обильно смачиваются дождем. Были произведены опыты с лягушками, жабами и дождевыми червями.
Джэкобс и Бауман считают, что в высушенных животных остается некоторое количество свободной воды (без которой невозможен никакой обмен веществ), а следовательно, возможны некоторые процессы обмена веществ, возможна пониженная жизнь.
Шульц считает высушивание полным и жизнь совершенно приостановленной.
С начала двадцатого века изучение анабиоза пошло по линии исследования анабиоза при замораживании (Бахметьев и другие).
Давно было известно, что понижение температуры замедляет и даже приостанавливает жизненные процессы. Рыбы, лягушки, жабы и змеи могут совершенно замерзать, при повышении температуры оттаивать и оживать.
В том и другом случае основой явления надо считать отнятие воды от живых коллоидов. И анабиоз при замерзании сводится к анабиозу при высушивании.
«Конечно, — как говорит Шмидт, — в вопросе об анабиозе еще много невыясненного, и впереди простирается обширное поле для экспериментальных исследований».
Надо думать, что они дадут еще более основательную почву для уже уточненной научной фантазии беллетриста, которая в свою очередь способна натолкнуть и мысль кропотливого работника науки на новые достижения.