— Чепуха, — возразила ему Элинор. — Собака как собака — они все такие. Совершенно обычное дело для собаки — грустно выглядеть, и Капитан У. Э. Джонз — совершенно обычная собака. Мысленно по-прежнему гоняется за белками. В общем, твои брат и сестра через некоторое время тебя тут навестят. Они страшно хотят тебя повидать.
— А просто домой вернуться мне что, нельзя? — тихо спросил Барнаби, толком даже не зная, что они ему на это ответят, да или нет. — Я бы с ними тогда и встретился дома.
— Конечно, можно, — сказала Элинор, немного отстранившись: через световой люк над кроватью Барнаби солнце падало прямо на нее. — Если ты этого хочешь, — тише добавила она.
Барнаби задумался. Наверное, этого он и хочет. В конце концов, куда ж еще ему идти, как не домой?
— Вот только тут это… вот что, — произнес Элистер, тщательно откашлявшись и выпрямившись на стуле так, словно ему предстояло сообщить важное известие. — Мы с твоей мамой… в общем, мы совещались с тех пор, как вчера вечером нам позвонила доктор Уошингтон и сказала, что ты здесь. Это касается всех твоих полетов. Давай будем честны, сын: мы мирились с ними, сколько могли. Восемь лет — уже почти девять. Обычные семьи столько не выдерживают.
— Мы и есть обычная семья, Элистер, — настойчиво поправила его Элинор и сердито посмотрела на мужа, а затем перевела взгляд на Барнаби: — Но твой отец прав. Ты восемь лет летал себе под потолком, валялся там на своем матрасе «Беллиссимо» средней жесткости из «Дэйвида Джоунза», отказывался ходить в обычные школы…
— Никуда ходить я не отказывался, — сказал Барнаби и сел на кровати. — Это вы меня отправили в академию для нежеланных детей «Юный лосось». Я с самого начала туда не хотел.
— Ох, ну вот ты к нам придираешься. Суть в том, что, если ты собираешься вернуться домой в Киррибилли, тебе придется раз и навсегда прекратить всю эту белиберду. Хватит привлекать к себе внимание. Сегодня утром возле нашего дома опять собрались фургоны телевидения — выспрашивали про мальчика, который вернулся из космоса, про мальчика, которого на земле ничем не удержишь, про мальчика, который умеет летать, как воздушный шарик. Совсем как в тот раз, когда ты утверждал, будто влез на мост десятимиллионным человеком.
— Но я ведь даже не знал, что окажусь десятимиллионным! — закричал Барнаби, очень огорчившись от такой несправедливости. — Для меня это был такой же сюрприз, как и для вас.
— Ты не можешь не привлекать к себе внимания, правда? Вот в чем вся проблема. А мы этого терпеть больше не намерены. Вот мы тебя и спрашиваем, Барнаби, — если ты вернешься с нами домой, даешь ли ты слово быть как все? Обычным мальчиком? И навсегда прекратить это свое летание?