На ноге у нее был серый сапог на шнуровке.
— Теперь другую.
Она опустила правую ногу. Поднимая левую, слегка пихнула его задом.
— Да, так и есть. Очень твердый.
В левом ее сапоге он нашел нож. Маленький и узкий, но несомненно очень острый. Вытащил и убрал в карман к «дерринджеру».
— Ты предпочитаешь, чтобы я опустила ногу, или хочешь трахнуть так?
В холодном воздухе он видел парок от ее дыхания.
— Сегодня я не расположен тебя трахать, сука.
Он снова провел рукой вверх по ее телу, услышал, как она медленно и ровно дышит. На ней была широкополая шляпа, обвязанная красной лентой с бантом впереди. Он снял ее, прощупал окантовку, тулью, нашел два бритвенных лезвия, бросил их на землю, следом отправил и шляпу.
— Ты испачкал мою шляпку, — пожаловалась она. — Бедная, бедная шляпка.
Он вытащил все шпильки из ее прически, так что волосы свободно рассыпались по ее шее и спине, и отшвырнул их подальше.
— Повернись.
— Да, господин.
Она улыбнулась, и ему захотелось снова ее ударить.
— Думаешь, ты меня сейчас арестуешь?
Он вынул из кармана наручники и покачал ими в воздухе.
— Ты больше не полисмен, Дэнни. Я такие вещи знаю.
— Гражданский арест, — пояснил он.
— Если ты меня арестуешь, я повешусь.
Он, в свою очередь, пожал плечами:
— Ну и ладно.
— И ребенок у меня внутри тоже умрет.
— Выходит, опять забрюхатела?
— Si .[84]
Она глядела на него, и глаза у нее были, как всегда, большие и темные. Она провела по животу ладонью:
— Во мне другая жизнь.
— Ага, как же, — отозвался Дэнни. — Придумай еще что-нибудь, крошка.
— Посадишь меня, и тюремный доктор подтвердит, что я беременна. Обещаю тебе, я повешусь. И ребенок умрет у меня в утробе.
Он защелкнул наручники на ее запястьях и дернул за них так сильно, что она врезалась в него, их лица почти соприкоснулись.
— Не пытайся меня обдурить, шлюха. Однажды сошло, но во второй раз у тебя не получится.
— Я знаю. Я революционерка, Дэнни, и я…
— Ты паршивая террористка. — Он ухватился за цепь наручников и притянул ее ближе. — Ты только что застрелила парня, который уже девять месяцев искал работу. Он был из того самого «народа». Бедняга пролетарий, который пытался свести концы с концами. И ты его застрелила, черт подери!
— Бывший полисмен Дэнни, — произнесла она таким тоном, каким пожилая женщина говорит с ребенком, — войны без потерь не бывает. Спроси у моего мертвого мужа.
Между ладоней у нее что-то мелькнуло, и лезвие вошло в его тело. Пронизало плоть и достигло кости, и бедренный сустав полыхнул огнем, опалившим бедро до колена.
Он оттолкнул ее, и она споткнулась, глянула на него из-под завесы волос, губы у нее были мокрые от слюны.