— Да.
— Золотой значок. — Отец улыбнулся. — Ты ведь рассчитывал на это?
Дэнни чуть не заскрипел зубами:
— Предложение или делается, или нет.
— Если ты принесешь нам необходимые сведения о так называемом полицейском профсоюзе. А потом внедришься в группу радикалов по нашему выбору и добудешь информацию, которая позволит предотвратить готовящийся акт насилия… — Томас Коглин взглянул на Мадигана, потом снова на Дэнни. — В таком случае мы сделаем тебя первым претендентом на повышение.
— Я не хочу быть претендентом. Я хочу золотой значок.
Спустя какое-то время отец заметил:
— Что ж, парень знает, чего хочет, а?
— Знает, — подтвердил Клод Месплед.
— Да уж известное дело, — откликнулся Патрик Доннеган.
Из-за двери до Дэнни донесся голос матери: она была на кухне, слов разобрать не удавалось, но в ответ Нора засмеялась, и Дэнни, услышав ее смех, живо представил себе трепещущие прожилки на Нориной шее.
Отец зажег сигару:
— Золотой значок человеку, который возьмет нескольких радикалов и даст нам знать, что замышляют в Бостонском клубе.
Дэнни выдержал отцовский взгляд. Вытащил папиросу «Мюрад» из своей пачки, размял, прежде чем закурить.
— И гарантии — в письменном виде, — произнес он.
Эдди Маккенна фыркнул. Клод Месплед, Патрик Доннеган и Мадиган, замначальника полиции, опустили глаза и стали смотреть на свои башмаки, на ковер. Чарльз Стидмен зевнул.
Отец поднял бровь, словно бы восхищаясь сыном. Но Дэнни знал, что, хотя Томас Коглин умеет изображать на лице целую гамму разнообразных эмоций, восхищение в их число не входит.
— Для тебя это проверка, которая определит всю твою дальнейшую жизнь. — Отец наклонился к нему, и лицо его осветилось чувством, которые многие приняли бы за удовольствие. — Или ты предпочтешь пройти испытание когда-нибудь потом?
Дэнни промолчал.
Отец снова обвел взглядом комнату. Наконец он пожал плечами и посмотрел сыну в глаза:
— По рукам.
К тому времени, как Дэнни вышел из кабинета, мать и Джо уже легли спать и в доме было темно. Он вышел на крыльцо, потому что чувствовал: этот дом теснит его в плечах, давит на голову; он сел на ступеньку и попытался решить, что же ему делать дальше. По всей Кей-стрит окна не горели, и во всей округе стояла такая тишина, что слышен был негромкий плеск волн в бухте, в нескольких кварталах отсюда.
— Ну, какую грязную работу они тебе предложили на этот раз? — Нора встала рядом, прислонившись к двери.
Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Смотреть было мучительно, но он не отводил взгляда.
— Не такую уж грязную.
— Но и не очень-то чистую, разве не так?