— Она так хотела. Хотела, чтобы я была здесь, рядом с ней, — сердито продолжает Кэтлин. — У нас здесь нет отдельного блока для смертников. Их сейчас и не осталось никого, кроме Лолы. Последней была Барри Лу Риверс, та, что убивала людей в Атланте, подмешивая мышьяк в сэндвичи с тунцом.
Барри Лу Риверс, прозванная Чертовой Поварихой. Я знакома с этим делом, но вида не показываю.
— Одни и те же люди каждый день покупали одни и те же сэндвичи с тунцом, и она радушно им улыбалась, а им день ото дня становилось все хуже и хуже, — продолжает Кэтлин. — И вот как раз перед смертельным уколом, в самый день казни, она подавилась сэндвичем с тунцом у себя в камере. Я называю это черным юмором жизни.
— Камера смертников этажом выше?
— Это обычная камера с максимальной изоляцией, как и любая другая, ничем не отличается от моей. — Кэтлин говорит все громче, все раздраженнее. — Лола наверху, а я здесь, внизу, как раз под ней. Докричаться до меня она не может, подбросить «кайт» тоже. Но мне же передают…
— Что вам передают?
— Угрозы. Я знаю, что она мне угрожает.
Я не указываю на тот очевидный факт, что Лола Даггет заперта в своей камере, где проводит двадцать три часа в сутки, как и сама Кэтлин, и что возможность какого-либо физического контакта между ними исключена. Навредить кому бы то ни было Лола не в состоянии.
— Она знала, что, если настроит людей против меня, если мне начнут угрожать, начальство наверняка переведет меня в этот чертов корпус, поближе к ней. Так оно и вышло, — саркастически добавляет Кэтлин. — Лоле нужно, чтобы я была рядом.
Лола устроила перевод Кэтлин в блок «Браво»? В это верится с трудом.
Это сделала Тара Гримм.
— А раньше подобного рода проблемы с другими заключенными у вас случались? — спрашиваю я. — Такие, чтобы возникла необходимость перевода?
— Вы про перевод в блок «Браво»? — Кэтлин повышает голос. — Да ничего подобного! Меня никогда не изолировали. С чего бы это? Они должны выпустить меня отсюда. Мне необходимо вернуться к прежней жизни.
За окнами комнаты свиданий прохаживается надзиратель Мейкон. Я чувствую, что он поглядывает на нас, но сама на него не смотрю. Думаю о том стихотворении, которое Кэтлин прислала мне, о литературном журнале, который она выпускала до последнего времени, всего несколько недель назад. Интересно, часто ли она сама печаталась в нем, обходя других. Бросаю взгляд на часы. Наши шестьдесят минут практически истекли.
— Мило с вашей стороны, что принесли для меня это. — Кэтлин держит фотографию на расстоянии вытянутой руки и щурит глаза. — Надеюсь, ваш суд пройдет хорошо.