— Да, — ответил бельгиец, отхлебывая из маленького стаканчика смесь виски с содой. — Но вы хотели мне передать что-то очень важное, мосье Лебедефф.
— Я хотел с вами переговорить. Но… разрешите мне быть откровенным и простите мой скверный французский язык. Я учился почти что самоучкой…
— Я слушаю вас, — подчеркнуто вежливо заметил бельгиец.
— Я бы говорил с вами раньше. Но вы как-то уклонялись от разговора со мной. В ваших вежливых выражениях я подмечал, простите, какую-то скрытую неприязнь ко мне. Я не отношу это лично к своей особе. Скорее здесь скрывается некоторое предубеждение…
Бельгиец стал обрезывать кончик вынутой сигары и небрежно заметил:
— Если вы хотите спорить со мной на политические темы, то я заранее от них отказываюсь.
Лебедев не показал вида, что его затронул небрежный тон бельгийца:
— Прошу секунду внимания. Я просто хотел немного оправдать себя, чтобы вы не были на меня потом в обиде, мосье Этербек.
— Что означают эти слова? — холодно спросил бельгиец. — Обиде?
— Да, — так же холодно продолжал Лебедев. — Дело идет о нашей жизни. Вы удивляетесь? Думаете, не сошел ли я сума? А я просто человек, который любит видеть дальше своего носа. Я слежу за всеми известиями, которые говорят о происшествиях на Тихом океане.
— И что же? — повернулся к Лебедеву Этербек, попыхивая закуренной сигарой.
— Прежде всего я попросил бы вас, мосье Этербек, курить в сторону. Я не выношу табачного дыма. Слушайте. Я собрал газетные вырезки, где говорится о несчастиях, имевших место в восточной половине Тихого океана. Я не буду передавать вам всех подробностей. Прошу только припомнить факты, которые в общих чертах должны быть вам отлично известны. Летчица Изабелла Сидней…
— Я знаю, она погибла в волнах Тихого океана, — нахмурился бельгиец.
— Но это не все. Шхуна «Самба», американская подводная лодка «C–II» и другие суда также погибли.
— Это очень печально, — посмотрел бельгиец на Лебедева. — Но я не вижу, какое это отношение имеет ко мне.
Лебедев приподнял правую бровь:
— Вы очень поспешны, мосье Этербек. Вы хотите все знать сразу. Я перед вами лишь развиваю нить моих умозаключений, посвящаю в свои мысли, как своего сотоварища по перелету. Если я предвижу опасность, то мой долг советского авиатора поделиться опасениями с тем человеком, с которым мы радости и невзгоды перелета делим пополам. В данном случае таким человеком являетесь вы, мосье Этербек. Я постараюсь вкратце удовлетворить ваше любопытство. По моим соображениям, упомянутые мною самолеты и суда гибли в одном и том же месте.