Что же делают на заводе Авдеев и Куропаткин?
Их рабочее место находится, пожалуй, где-то у первых ростков этой живой ветви труда.
По профессии они слесаря-лекальщики. Для того, чтобы обработать деталь, следуя жестким и высок требованиям точности, нужна специальная оснастка станка. Эту оснастку и делают инструментальщики. Самую тонкую и сложную, почти ювелирную работу выполняют два «кита» инструментального цеха: Авдеев и Куропаткин.
Как-то я спросила у Петра Алексеевича Авдеева:
— Что, по-вашему, является основным в работе лекальщика?
— Уменье пилить, — сказал он так простодушно, как если бы речь шла о том, как перепилить большой пилой бревно.
Но у него в руках не пила, а напильник, и пилит он не дерево, а металл.
Я попробовала прикоснуться к приборчику, сделанному им, и ощутила под ладонью безупречно гладкую поверхность, как если бы это был отполированный и цельный металлический цилиндр. На самом же деле этот прибор состоит из нескольких тысяч деталей. Увидеть это можно только в лупу. Подгонка всех миниатюрных сопрягаемых частей сделана так, чтобы сохранить им «эластичность» движений. Думаю, что и легендарному Левше, подковавшему блоху, этакая работа была бы не по плечу.
«Станкоконструкция» — один из современнейших заводов, вооруженных высокой и точной техникой. Казалось бы, основная «ответственность» за точность прежде всего падает на станок; современная машина дает человеку гарантию точности выполнения полученного ею задания.
А тут всего лишь человеческие руки…
Руки, которые могут дрогнуть, могут ошибиться, могут что-то не удержать или выронить.
Руки, которым не свойственна железная, неукротимая точность машины.
Но это — живые, талантливые человеческие руки, руки творца, руки, которые машина никогда полностью не заменит.
Ибо машине дана способность выполнить, но не дан дар создавать, творить. И чем совершенней машина, тем выше разум создавшего ее человека, тем искусней и прекрасней руки мастера.
И вот я смотрю на руки двух рабочих — Авдеева и Куропаткина.
Они так же не похожи друг на друга, как и их владельцы.
У Авдеева рука пошире, с раздавшейся ладонью, движения ее мягкие, мерные. У Куропаткина — руки сухие, нервные, с узкими пальцами, как бы источающие упругий ток энергии.
И вместе с тем эти руки тоже похожи друг на друга. Ибо именно для таких, как они, подходит созданное народом, меткое, глубоко уважительное, глубоко поэтическое по самой своей сути определение «золотые».
Что же свойственно золотым рукам? Точность? Быстрота?
Да, но не только это.
Думается, золотые руки — прежде всего руки умные.