— Мне нужно перебраться в гостиницу, — сказала она. — Завтра я уже не смогу вернуться домой. Он начал.
Ганс ежедневно навещал ее в гостинице на окраине города. Анна дала врачу тысячу марок. После этого он вскрыл околоплодный пузырь и сделал укол, чтобы вызвать схватки. Два дня все оставалось без перемен. Ганс носился под дождем по улицам. Анна лежала на втором этаже. Комната ее выходила во двор. Больше часу Ганс там не выдерживал. На третий день Анна пробыла у врача четыре часа. Ее пристегнули к креслу ремнями. Жена врача сделала ей уколы. После этого врач начал вырезать плод. Анна закричала. Наркоз не действовал.
— Сейчас подействует, — успокоил врач. — Мы дали вам отличный наркоз.
На нем был темный резиновый фартук. Три часа он резал и рвал что-то в ней ножами и клещами, выволакивал на свет божий кровавые куски мяса и бросал их в большой белый таз. От времени до времени он призывал к себе жену, которая держала голову Анны, показывал ей кусок, шептался с ней, что-то спрашивал, она, пожав плечами, возвращалась к Анне, к ее голове, а он продолжал истязание. Если Анна хоть на секунду прикрывала глаза, жена врача сильно хлопала ее по щекам и кричала:
— Что это с вами! Эй, вы! Открывайте глаза, ну-ка!
Она, видимо, здорово испугалась. Тут Анна поняла, что ей никакого обезболивания не сделали, что ей приходится терпеливо выносить все муки в полном сознании.
— Я думала, — рассказывала Анна, — что умираю. Наркоз дать было слишком опасно. Никогда больше, Ганс, никогда. Не могу тебе даже рассказать. Ужаснее и быть не может. Когда он кончил, они положили меня в заднюю комнату. Кровотечение не прекращалось. Он сказал: если сейчас не прекратится, вас придется отправить в клинику. Я сказала, что не хочу в клинику. Он на меня наорал. Но я сказала, что не хочу в клинику. Оставьте меня здесь. Да вы истечете кровью, орал он, сейчас я вызову машину. Но если в клинике спросят, от какого вы врача, не называйте имени. Не обмолвитесь обо мне и словечком. Сестры станут угрожать, припугнут, что оставят вас истекать кровью, если не назовете имени. Не бойтесь. Они обязаны позаботиться о вас. А я только рыдала. И просила дать мне еще хоть один час. Если за этот час кровотечение не кончится, пусть отправляет меня в клинику. Он глянул на меня, сам весь потом обливается, чертыхнулся и оставил меня в покое. Час я лежала и твердила себе: нельзя мне истечь кровью, нельзя мне истечь кровью, нельзя… нельзя… Когда он через час вернулся, кровотечение прекратилось, тут он ухмыльнулся. Сказал: вам повезло. В клинике не очень-то любезны к тем, кто после подпольного аборта. Пришла его жена и обмыла мне лицо.