Билл держался потрясающе. Он вызвал «скорую», а по приезде в госпиталь заставил врачей немедленно заняться Марианной, при этом ни разу не повысив голос, но и не принимая никаких возражений. После хлопот в приемном отделении, занявших около получаса, он, с лицом искаженным от тревоги, внезапно обратился к Элинор:
— Я остался бы с вами, честное слово, но я просто сойду с ума, если ничего не буду делать. Вы не против, если я оставлю вас ждать здесь, а сам съезжу за вашей мамой?
Элинор сглотнула, кивая в ответ.
— Я буду вам очень признательна, очень, я…
— Вы ей уже сообщили?
— Нет. Я пока никому не звонила.
— Так позвоните, — сказал Билл. — Позвоните ей прямо сейчас. Скажите, я буду у них через пару часов. Если…
— Нет!
Он вздрогнул и на мгновение закрыл ладонями лицо. Потом проговорил еле слышно:
— Врачи сейчас творят чудеса…
— Езжайте, — сказала Элинор.
— А как вы, нормально?
— Нет, конечно. И вы тоже. Но все равно, езжайте скорей и привезите маму. Прошу вас! И спасибо.
— Пишите мне СМС. И позвоните матери…
— Езжайте же!
Он развернулся и бросился бегом по коридору. Кто-то остановил его — незнакомая медсестра в темно-синей форме, — и Элинор увидела, как он задержался на секунду, а потом снова побежал к лифтам, а медсестра стояла и глядела ему вслед, качая головой. Чуть позже Элинор достала из кармана телефон и позвонила матери, стоя у окна и глядя на асфальтированную площадку между зданиями с бетонными кольцами, из которых торчали запыленные, неухоженные кустарники. Их разговор казался ей нереальным, он словно происходил в кошмарном сне, а не субботним утром самого обычного апреля.
— Билл едет, — повторяла она, слушая, как плачет Белл, — он уже в пути. Билл едет.
Потом Маргарет вырвала у матери трубку, и Элинор пришлось повторить все еще раз, и Маргарет — благослови ее Господь! — отвечала спокойно и собранно и обещала Элинор, что они будут готовы к приезду Билла, когда бы тот ни появился, и только в конце с внезапным отчаянием спросила:
— Что, если будет уже поздно?
— Нет, — воскликнула Элинор, помимо воли скрещивая пальцы, — нет. Этого не случится.
Она посмотрела на часы. На запястье их не оказалось: у нее не было времени надеть часы, она и не вспомнила о них, да что там, она даже не почистила зубы! Надо заняться этим сейчас. Надо пойти купить зубную щетку и расческу, выпить кофе и пройти через все неизбежные ритуалы, с которых начинается день. И тут страх за Марианну навалился на нее с такой силой, что Элинор охнула и согнулась пополам, свесив вниз голову и глядя на серый блестящий линолеум на полу, шепча самой себе: