— Позволю себе думать, что это все-таки лучше, чем мерзавец.
Она пожала плечами. Уиллз склонился к ней и прошептал:
— Можно задать тебе еще один вопрос?
— Но только один.
— У Марианны… есть кто-то? Конечно, мне будет невыносимо знать о присутствии в ее жизни любого другого мужчины, но есть один, который особенно…
Элинор вскочила со стула.
— Убирайся! — выкрикнула она.
Он повторил:
— Ты ведь знаешь, что я никогда себя не прощу! Я и так наказан на всю оставшуюся жизнь!
Элинор посмотрела ему в лицо и сказала:
— Если худшее наказание для тебя то, что Марианна ни разу, никогда в жизни больше не вспомнит о тебе, то да, ты действительно наказан. — А потом развернулась на каблуках, прошагала по коридору к комнате для посетителей и с громким стуком захлопнула дверь у себя за спиной.
Белл Дэшвуд вышла из спальни Марианны и тихонько притворила за собой дверь. Элинор как раз спускалась по лестнице; она обернулась и посмотрела на мать.
— Ну как?
Белл поднесла палец к губам.
— Она спит. Ну, или засыпает. Представляешь, у нее уже появляется румянец!
Элинор улыбнулась. Марианна вернулась в Бартон примерно неделю назад; после первых слез при виде дома и наполняющих его родных и привычных вещей, смотреть на которые ей было так больно именно из-за их привычности, Марианна начала прилагать максимум усилий к выздоровлению, немало удивив тем самым мать и сестер. Она даже, как случайно обнаружила Элинор, выходила в Интернет: искала, есть ли в бристольском отделении Института современной музыки в Брайтоне курс гитары.
— Я могу даже претендовать на стипендию, Элли. Надо, чтобы общий доход семьи был меньше сорока тысяч футов, а у нас он точно меньше.
Белл зашагала вниз по лестнице к Элинор.
— Я до сих пор не могу поверить…
— Я тоже.
— Та поездка… Та страшная поездка в больницу — пока от тебя не пришло сообщение. И как мы ждали Билла, а я все боялась позвонить тебе еще раз, потому что знала, что расплачусь. Магз держалась так храбро! Каждый раз, когда я на нее смотрела, она старалась улыбаться, хотя от страха лицо у нее было похоже на маску. Слава богу, что у нее нет астмы. И у тебя тоже.
— Мама?
— Что, дорогая?
— Мы можем поговорить?
— Ну конечно! Только, пожалуй, не на лестнице. Я не против даже открыть вино. Джонно прислал его столько, что можно ванну принимать. Он считает красное вино лекарством от всех болезней, а у меня духу не хватает сказать ему, что Марианна предпочитает белое.
— Но Билл ведь прислал белого вина, правда?
При воспоминании о Билле Брэндоне Белл тепло улыбнулась.
— Дорогой Билл! Никогда еще не встречала мужчины, который был бы так заботлив.