– Ты… – Илья мучился ужасно, выбирая из вертевшейся на языке ерунды что-нибудь значащее.
– Что?
Чашечка о блюдце звякнула, Илью бросило в жар – ощутил прикосновение. Скосив глаза, увидел – так и есть, рука Вики у него лежит на запястье. Пальцы тонкие…
– Ты вернёшься?
– О чём ты? Я никуда и не собиралась уезжать. Работы сейчас валом.
– Сюда, в ресторан.
Хотел спросить: «Ко мне вернёшься?» – но понял, что прозвучало бы по-идиотски через полчаса после знакомства.
Вика фыркнула.
– Глупости! Куда ж я денусь? В трёх минутах ходьбы нет больше ничего приличного кроме этой забегаловки. Да я каждый божий день здесь кормлюсь. Иногда вечером ещё заскакиваю перекусить, если домой идти тошно. В воскресенье только не бываю тут никогда.
– Почему?
– Ты странный. Что мне в выходной делать в офисе? Надо же и выспаться хоть раз в неделю. Ну, мне пора. Спасибо за кофе. До скорого.
Илья посмотрел на часы – без пяти час, – повернулся, чтобы сказать: «Две минуты есть ещё», – но получилось – говорить некому. Вика быстро шла к выходу. Отражение её на мгновение появилось в зеркалах под часами, потом створки раздвинулись перед нею.
Вавилов хватал воздух ртом, как живая рыба на разделочной доске.
Вика не оглянулась. Жерло тоннеля поглотило её, сошлись зеркальные двери.
– Не уходи, – с трудом выдавил из себя Вавилов. Потом новая мысль пришла в голову: «Куда? Куда она могла отсюда уйти?»
Он бросился следом. Влетел в тоннель. Никого. «Дальше, дальше», – подгонял он себя. Сунулся в кессон – там тоже было пусто.
– Дальше? – спросил он у одной из кессонных шторок. – Куда же дальше?
Все скафандры оказались на месте. Никаких следов, кроме тех, что оставил сам хозяин лунной закусочной, не было на коричневой пыли, тонким слоем устилавшей пол.
– Она в Перми. Так она говорила, – сообщил в пустоту Вавилов.
«В Перми, конечно, – ответил внутренний голос. – Как есть, так и говорила, я врать не люблю».
Илью нисколько не удивило, что внутренний собеседник голосом и манерой говорить напоминает новую знакомую.
– Но ты же была здесь. И я угощал тебя кофе.
«Была. Ты странный. Проверь, если хочешь».
Вавилов вернулся в зал. Собрал со стола на поднос грязную посуду: тарелку с остатками окрошки, ложку, затем от второго широкую тарелку, салатницу, вилку, нож, в последнюю очередь две кофейные чашки с мутной коричневой жижей на донцах, блюдца, чайные ложечки. Он отнёс всё это к стойке, машинально сунул в посудомойку, остановился, в нерешительности потирая лоб. Ещё одну придумал проверку, но надо ли? Лучше остаться один на один с иллюзией, чем…