Большинство гоблов собралось в кружок вокруг валяющегося в пыли у куста тела — не пленника, как я предположил, наблюдая сию мизансцену издалека, а одного из своих сородичей. Стрелять по ним было — одно удовольствие.
Я успел опустошить по ним барабаны двух трофейных «кольтов», пробежать три шага вбок, на ходу срывая с себя позаимствованный мной «карнавальный костюм», упасть за облюбованную мной гору барахла, выхватить «тигр» — и только после этого в украшавший вершину моего укрытия мятый медный чайник с визгом ударила первая пуля.
Впрочем, когда полторы секунды спустя чайник брякнулся о землю рядом со мной, дыр в нем было уже шесть.
Гоблины любят стрелять. Правда, у них неважно обстоят дела с тем, чтобы пули летели туда, куда нужно, а не туда, куда получается. Особенно, если их мишень не ждет, пока ее нашпигуют свинцом, а совершает активные телодвижения и стреляет в ответ. Но нынешняя цель моих зеленошкурых оппонентов полностью соответствовала их идеалам — она была большая, находилась всего лишь в трех десятках ярдов от них, не пыталась убежать и не отвечала огнем… еще бы, под таким-то обстрелом. А потому они самозабвенно разряжали в нее свои ружья и револьверы — то есть занимались именно тем, чего мы с Малышом от них и добивались.
Проще всего было бы, конечно, перестрелять эту банду издалека — минимум половина гоблов получила бы подарок от «черного короля» прежде, чем эти олухи хотя бы определили, откуда именно в них стреляют. Недостаток этого решения заключался в том, что, имея перед собой невидимого врага, гоблины все равно непременно начали бы пальбу во что-нибудь видимое — и почти наверняка этой целью стали бы пленники.
Теперь же я лежал за содрогающейся от попаданий грудой и вслушивался в изредка пробивающийся сквозь устроенную гоблами канонаду отзвук выстрелов Малыша. А также изо всех сил пытался сдержать рвущееся из моей груди наружу дурацкое хихиканье… до тех пор, пока в гулкие хлопки «винчестеров» не вплелось звонкое стрекотание, похожее на звук «зингеровской» швейной машинки, а в седле, в каких-нибудь двух дюймах от моего виска не появились три аккуратных отверстия.
В следующий миг я вылетел из-за кучи, двумя выстрелами успокоил двух наиболее рьяно пытавшихся обойти меня с левого фланга гоблов, забежал за палатку, упал — полотнище надо мной немедленно разорвала дюжина пуль — перекатился еще левее, вскочил, выстрелил еще трижды и вновь упал — на этот раз за массивный котел. Швейная машинка застрекотала вновь, но покатая поверхность котла оказалась не по зубам даже пулям.