— Здесь Пограничье, мисс, — просто сказал я. — Тот, кто нацепит на пояс кобуры, не умея обращаться с их содержимым, умрет, и умрет быстро. А уж проводники и подавно существуют только в двух ипостасях: живые, с очень хорошей реакцией — или мертвые.
— Наверное, — грустно сказала эльфийка, — я еще долго не достигну вашего уровня мастерства, Крис.
— Почему же? — возразил я. — Для этого надо всего лишь постараться — только очень сильно постараться — остаться в живых. И в этом я вам помогу — если, конечно, вы сами того захотите?
— Хочу.
Ой! Я с трудом подавил желание оглянуться на склон — не рушится ли на нас ледник, растопленный улыбкой сказочной принцессы.
— Я понимаю, вы, Крис, сейчас очень заняты, — продолжила принцесса. — Но… если вы сумеете найти время на то, чтобы дать мне несколько уроков… возможно, я бы сумела стать меньшей обузой для нашего отряда?
Интересно, сколько ей на самом деле лет, внезапно подумал я. Эльфы, как общеизвестно, не стареют, и, вполне возможно, эта девчушка так же лучезарно улыбалась в те времена, когда на моих прабабок еще не заполнили прошения в небесной канцелярии. Остынь, Ханко, остынь, тебе уже далеко не девятнадцать, как тогда… тогда, когда ты так же повелся на ясный взгляд и ослепительную улыбку. И что с того, что в этот раз тебе улыбается самая настоящая эльфийская принцесса? Пари держу, женщины всех рас имеют — хотя бы по образу мышления — куда больше сходства между… гм, в общем, между собой, чем с представителями противоположного пола своего вида.
— Уроков?
К поясу у эльфийки был притянут шнурами тот самый, столь невежливо обозванный мной меч по кличке Огонек, а из-за спины выглядывали изящный изгиб лука и белые перья стрел. И ничего, хотя бы отдаленно напоминающего — как она сказала? — пороховое оружие. Но не танцам же человеческим она хочет научиться?
— Уроков стрельбы? — уточнил я.
— Да.
Хм и еще раз хм.
— Тогда, — спросил я, делая воистину героическую попытку настроиться на холодно-деловой стиль, — можно взглянуть на ваш ствол?
— Конечно, Крис, — тонкие пальчики скользнули к вороту куртки, и я замер, от души надеясь, что по моему подбородку не стекают потоки слюны. — Вот…
Иллика аэн Леда, таукагори (несущая-свет-знания)
— …познакомьтесь, — сказала я, протягивая пистолет рукояткой вперед. — Это — Чауса.
— Очень приятно, — серьезно кивнул проводник. На миг наши руки соприкоснулись — и, странное дело, от этого мимолетного касания меня словно бы пробрал озноб. Глупо, да?
Этот проводник, Крис Ханко… все дело было в том затянувшемся, как мне показалось на целую Эпоху, взгляде прошлой ночью. За свою очень недолгую, по эльфийским меркам, жизнь я привыкла ко всяким взглядам: холодно-презрительно-жалостливым — в лучшем случае просто сочуственно-все-понимающим — от моих соплеменников. Восторженно-жадно-раздевающим — от людей. И даже почтительно-восхищенно-обожествляющим от преисполненных почтения к любому Перворожденному европейских гномов — их американские собратья в этом вопросе походили на людей куда больше, чем, наверное, они готовы были сами себе признаться.