— Можно было подумать, что кошка забралась в жилище мышей, — пошутила рыжая низкорослая девица, танцовщица из Оперного театра. — Я так еще никогда в жизни не пугалась. Но она оказалась такой любезной, твоя мать. Даже предложила нам позавтракать. Моя бы на ее месте надавала бы нам всем веником и им же вымела за двери.
— Она устроила тебе головомойку позже, не так ли? — обеспокоенно спросил Люк, наклоняясь к Наташе.
Он положил на нее глаз с момента их первой встречи и не скрывал этого, но старался сдерживаться, так как она была подружкой Феликса. Он просто решил дождаться своего часа, уверенный в непостоянстве молодости.
— Отнюдь. Гости для нее не проблема. Она лишь улыбнулась, узнав, что Надин и Мишель живут у нас уже несколько дней. Русские люди гостеприимны. Мы всегда привечаем друзей и путешествующих, — шутливо ответила Наташа.
Ксения в самом деле не удивилась, увидев в доме друзей дочери. Эти молодые люди были свободны, как ветер. Одна или две рубашки на смену в старом чемодане, несколько книжек, часто музыкальный инструмент, гитара или аккордеон, висящий на плече. Многие приезжали из провинции, чтобы попытать счастья в столице, другие не могли ужиться со сварливыми родителями. Хозяева дешевых гостиниц предоставляли им кредит до поры до времени, но в конце концов выгоняли на улицу, если они долго не платили по счетам.
— Что касается Надин, то мать разрешила ей остаться у нас на некоторое время, — продолжила Наташа. — А вот Мишель предпочел уйти.
— Неудивительно. Он целый год жил самостоятельно и больше не хочет отчитываться перед взрослыми. Нет так ли, дружок? — вмешался Феликс, смеясь. — Даже если жилье со всеми удобствами.
Сам Мишель, который сидел на другом конце стола, покачал головой.
— Все верно. Меня трясет от мысли, что снова кто-то будет указывать мне, в котором часу я должен вставать утром. Но, как бы то ни было, твоя мать настоящая красавица! С чего это ей взбрело в голову провести несколько месяцев в стране бошей?
— Ты не единственный, кто находит это странным, — пробормотала Наташа.
Она почувствовала, как напрягся Феликс. Через несколько часов после возвращения, когда приятели разошлись, Ксения позвала всех — Наташу, Феликса и Лили — в свою комнату. Феликс, держась настороженно, стал у окна. Сев рядом с Лили на кровать и взяв ее за руку, Ксения рассказала все, что узнала о судьбе их родителей и младшей сестры. Никогда Наташа не забудет пепельного лица Феликса, его сжатых кулаков, напряженного тела. Она словно окаменела и ощущала себя идиоткой, неспособной выразить весь ужас, который ее охватил. Когда Лили разрыдалась, Ксения и Феликс молча посмотрели на нее. Ксения продолжила рассказ мягким голосом, избегая ужасных деталей, но и не пытаясь затушевать драму. Слушая мать, Наташа восхищалась тем, как удачно та умела подбирать слова правды и утешения. В ту ночь девушка встала с кровати и на цыпочках пробралась в комнату Феликса. Она не хотела, чтобы мать застала их вместе, но знала, как он нуждается в ней, несмотря на то что ни о чем не просил. Когда Феликс прижался к ней, Наташа почувствовала, что у него мокрое от слез лицо.