Как ни странно, на этот раз у нее получилось. Когда ее вели по длинному коридору с грязными окнами, солнечный свет слепил ей глаза. Конвоир толкнул дверь и завел ее в маленькую комнатку, где на стульях сидели Феликс и Наташа. Увидев Ксению, они вскочили. Она не смогла сдержать удивленного возгласа. По встревоженному взгляду дочери она поняла, что вид у нее жалкий. Смущенная, она пригладила рукой грязные волосы. Редко когда она чувствовала себя настолько раздавленной.
— Мадам Водвуайе, мне очень жаль! — воскликнул незнакомый ей чиновник. — Произошло чудовищное недоразумение. Садитесь, прошу вас.
Он поспешил пододвинуть ей стул. Наташа продолжала смотреть на нее с ужасом.
— Как вы, тетя Ксения? — прошептал побледневший Феликс.
— Все в порядке, детки, — улыбнулась она. — Несколько дней во французской тюрьме — это не смертельно. Невзирая на гнетущую атмосферу, — добавила она, бросив суровый взгляд на чиновника, который выглядел обеспокоенным.
— Ваша дочь и мсье Селигзон принесли все необходимые показания свидетелей, которые полностью подтверждают вашу невиновность, — продолжил он, нервно заикаясь. — Я Жюль Жамбен, судья, к вашим услугам. У меня есть несколько писем. Из Центра помощи детям, от некоего Муссы Абади, который рассказывает о вашей поддержке во время оккупации. А также показания мсье Лелонга из Палаты швейного синдиката. Присутствующий здесь мсье Селигзон и его сестра также утверждают, что вы спасли им жизнь.
Ксения благодарно улыбнулась Феликсу. Он и Лили не побоялись назвать свои настоящие имена, чтобы помочь ей. Это было доказательством их любви, чему она придавала большое значение.
— Само собой разумеется, ваше имя никто больше не связывает с сомнительным делом вашего мужа, — продолжил судья.
Ксения почувствовала, как по телу Наташи пробежала дрожь. Она осознала, что напряженность, которую дочь пыталась скрыть, намного сильнее, чем казалось на первый взгляд. Она положила ладонь на руку Наташи. Только бы судья не стал дальше распространяться насчет Габриеля! Время и место были совсем неподходящими.
— В таком случае, мсье судья, я могу покинуть это место, от которого у меня остались не самые лучшие впечатления? Я чувствую себя несколько уставшей.
— Ну конечно, дорогая мадам! Поймите нас правильно. У нас накопилось столько дел. Неудивительно, что кто-то становится жертвой ошибки, но после всего, что произошло, разве иначе может быть?
Разговаривая, он поставил несколько печатей на документы, испачкав в чернилах пальцы.
— Не знаю, как насчет дел, но всякая диктатура ведет только к ошибкам и смертям. Никакой режим, тем более демократический, не должен допускать ошибок правосудия.