Но в мои худшие дни, которые случаются редко, однако сегодняшний как раз входит в их число, настроение у меня так резко падает, что я опускаюсь на самое дно, и мне кажется, что именно там мое место. Я даже не хочу искать способ подняться на поверхность. Полагаю, сдаться на милость печали — грех, хотя моя нынешняя печаль — не черная депрессия, а затянувшиеся сгустившиеся сумерки.
Когда Аннамария возвращается и садится за руль, она протягивает мне один из двух ключей.
— Хорошее местечко. Идеально чистое. И еда вкусно пахнет. Называется «Уголок гармонии», потому что принадлежит семье Гармони. Работают тут только родственники. Большой клан, если судить потому, что рассказала мне Холли Гармони. В эту смену она единственная официантка.
Аннамария заводит двигатель «Мерседеса» и едет в гостиницу для автомобилистов, то и дело поглядывая на меня, а я делаю вид, будто этого не замечаю.
Припарковавшись между двух коттеджей, выключив двигатель и фары, она говорит:
— Меланхолия может быть соблазнительной в сочетании с жалостью к себе.
— Я себя не жалею, — заверяю я ее.
— Тогда как ты это называешь? Может, сочувствием к себе?
Я решаю не отвечать.
— Симпатией к себе? — предлагает она. — Состраданием к себе? Соболезнованием к себе?
— Не думал, что тебе нравится кого-то подкалывать.
— Молодой человек, я тебя не подкалываю.
— А как ты это называешь?
— Сострадательным насмехательством.
Ландшафтные лампы в деревьях у коттеджей льют мягкий, прошедший через фильтр листвы, колышущейся под легким ветерком, золотистый свет на лицо Аннамарии и на мое тоже. Ощущение такое, будто на нас проецируется фильм, в котором множество крылатых персонажей.
— Этой ночью я убил пять человек, — напоминаю я ей.
— Было бы лучше, если бы ты не смог противостоять злу и не убил бы ни одного?
Я молчу.
Она настаивает:
— Эти потенциальные массовые убийцы… думаешь, они бы сдались без сопротивления, уступив твоей настоятельной просьбе?
— Разумеется, нет.
— Они собирались обсудить правомерность преступлений, которые намеревались совершить?
— Насмехательство имеет место быть, но я не вижу в нем сострадательности.
Аннамария неумолима.
— Может быть, они соглашались пойти с тобой на телешоу «Суд идет» и позволить судье Джуди решить, имеют они моральное право или нет взорвать термоядерные бомбы в четырех мегаполисах.
— Нет. Они слишком боялись судью Джуди. Я сам боюсь судью Джуди.
— Молодой человек, ты сделал единственное, что мог сделать.
— Да. Хорошо. Но почему я должен той же ночью приезжать из Магик-Бич в «Уголок гармонии»? Слишком много смерти. Какими бы плохими ни были тут люди, как здесь все ни было бы плохо, я не машина-убийца.