— Я не знаю ее.
Настала моя очередь свирепеть.
— У тебя что, с головой плохо? Вот с этим, — я взял карточку Джефа, — ты срок уже намотала, два года строгача у тебя в кармане. Если он, конечно, подаст.
— Я ему заплачу. Сколько надо?
— Это он сам тебе скажет… если захочет… И по этому эпизоду, — я приложил фото Жуковской к карточке Джефа, — также есть свидетели. — Я сделал ударение на слове «также». — Другие твои делишки меня не колышут, мне нужна девчонка.
— Что вы несете? Я же сказала: я ее не знаю.
— Совсем охренела? Мы сдадим твое дело в прокуратуру, и через день сюда, — я ткнул в дверь на ее фотографии, — вломится бригада угрозыска. Твоему начальству очень понравится.
На этот раз я попал в точку. Она взглянула на меня так, будто только сейчас увидела, и осмотрелась по сторонам.
— Давайте выйдем отсюда.
В дверях я ее предупредил еще раз:
— Только без спортивных упражнений.
Уже вечерело, на улице стало прохладней, и это вроде бы действовало на нее отрезвляюще.
— Хорошо, вы ее получите.
— Сейчас.
— Да вы что! Я сейчас не могу. Мне нужно выяснить, где она. Я вернусь сюда через час.
— Опять глупишь. Если вздумаешь с кем-нибудь советоваться, ты сюда не вернешься. И вообще никуда не вернешься. А так все будет тихо.
Она сделала несколько глубоких вдохов, видимо по какой-то специальной системе:
— Хорошо.
Мой напарник ждал нас уже за рулем. Она нацелилась на переднюю дверцу.
— Садись назад.
Она послушалась, но, когда я сел рядом, решилась выступить:
— Почему вы мне «тыкаете»? Мы с вами телят не пасли.
— Ты что, в кино не бываешь? — Я позволил себе некоторое добродушие в голосе. — Детективы преступникам всегда говорят «ты»… Куда ехать?
— Прямо, — словно выплюнула она.
Подчиняясь ее указаниям, мы прокатились по Лиговке до железнодорожного переезда, свернули направо и поехали вдоль ограды, отделяющей городские кварталы от Витебской железной дороги.
— Стоп, — сказала Кобыла.
Мы вылезли из машины. Солнце скрылось за зданиями жилого массива, наступали сумерки.
— Там, что ли? — кивнул я в сторону кирпичной ограды.
— Там.
Меня насторожило выражение превосходства в ее взгляде и чуть заметная усмешка.
— Она жива?
— Жива, — ухмыльнулась она откровенно и нагло.
— Ну-ка без смехуечков… в чем дело?
— Почти ни в чем, — она злорадно хохотнула, — у нее здесь кличка «Обдолбанная».
— Ладно, пошли. — Я обернулся к напарнику: — Доложись по телефону в контору, где мы, и подстрахуй меня. Возьми пушку, место паршивое.
Кобыла направилась к проему в кирпичной стене, забранному железной решеткой. Отодвинув в сторону сломанный прут, мы проникли в дыру и очутились на территории сортировочной станции, в особом мире, известном среди бродяг под названием «Витебский флэт».