Железные дороги в те времена были редкостью, поэтому доктор сел в почтовую карету и отправился в ближайший городишко. Там он снял номер в гостинице и пропел в нем два дня. На третий день, когда стемнело, он пешком вернулся в Ашби, где стоял цирк, и по темным пустынным улицам добрался до того дома, куда должна была приползти Софи.
Звери доктора с нетерпением ждали назначенного часа. Они волновались, а О’Скалли ну просто не находил себе места.
— Успокойся, — одернула его Крякки, — возьми себя в лапы. Ты же знаешь, что доктор всегда добивается своего.
И вот последний посетитель ушел из цирка. Ворота заперли, артисты разошлись по своим фургонам. Бу-Бу уселась на крыше зверинца и вертела головой по сторонам. Она уже условилась со слоном и другими животными, что если кто-то из людей заметит побег, то они по ее сигналу поднимут шум. Хрюкки устроился около фургона Блоссома и не спускал глаз с двери.
Взошла полная луна, и, хотя все фонари в цирке погасли, было светло как днем. Конечно, такая ночь не очень-то подходит для побега, но что было делать? Надо было срочно спасать тюленей на Аляске.
Когда в цирке все стихло, Мэтьюз украдкой выбрался из загона тяни-толкая. Он неслышно ступал по газону и поминутно озирался. За ним следовал О’Скалли. По пути им никто не встретился, и они беспрепятственно добрались до ворот цирка. Мэтьюз оглянулся еще разок-другой и осторожно приоткрыл ворота, а потом также украдкой пошел к загону Софи. О’Скалли остался у ворот.
И тут неожиданно появился сторож с фонарем в руке. Он увидел, что ворота приоткрыты, захлопнул их и даже повернул в замке ключ. О’Скалли сделал вид, что учуял крысу, и побежал вдоль забора, но как только сторож ушел, припустил вслед за Мэтьюзом.
А дела шли все хуже и хуже. У загона с Софи сидел Хиггинс, покуривал трубку и смотрел на круглую, как шар, луну. Мэтьюзу ничего не оставалось, как спрятаться в кустах и ждать, пока хозяин тюленихи не отправится спать.
Но, как видно, Хиггинсу спать не хотелось. К тому же к нему подошел цирковой сторож, присел рядом на ступеньках, и они принялись мирно беседовать. Тем временем О’Скалли нашел по следам Мэтьюза, спрятавшегося в кустах, и попытался и так и эдак объяснить ему, что ворота закрыты на ключ.
Но Мэтьюз не понимал ни слова по-собачьи и только почесывал пса за ухом и приговаривал:
— Погоди, О’Скалли, погоди.
А Джон Дулиттл прятался в доме напротив и то и дело с недоумением поглядывал на часы. Время шло, а Софи все не появлялась.
В конце концов терпение Мэтьюза Магга лопнуло, он потихоньку вылез из кустов и пошел к себе. Его жена сидела в фургоне и вязала шерстяной чулок.