Лайла уселась за кухонный стол, подумала, что неплохо бы что-то съесть на завтрак, но есть не хотелось. Голова сама упала на руки, и Лайла вздремнула.
Когда она проснулась от стука в дверь, плечо и шея совсем онемели. Стучали несмело, не так, как армия. Мать? Все-таки?
Но снаружи послышался мужской голос: — Эй, есть там кто-нибудь?
По-латышски. Свои. Лайла побежала к дверям, отомкнула, рванула на себя, но дверь не поддалась. Только тут вспомнила про засов и отодвинула его.
На пороге стояли два солдата, потные и все в пыли.
— Такие мы страшные, что пришлось закрыться на засов? — усмехнулся тот, что ростом повыше.
Лайла покраснела, солгав: — Я умывалась, — и покраснела еще больше.
Высокий засмеялся:
— Значит, уж вода-то по крайней мере в доме есть. Нам, видишь ли, надо бы напиться. Можно попросить?
— Да, пожалуйста. — Лайла схватила ковшик и впереди солдат направилась к колодцу. На краю его стояло прежнее ведро с водой.
— Хотите отстоявшуюся или свежей набрать? У нас вода очень холодная.
— Свежую зачерпнем, — сказал коренастый, выплеснул воду и опустил ведро в колодец. Сам же молниеносно вытащил, видно слишком жажда томила.
Лайла зачерпнула ковшик и протянула ему первому:
— Прошу!
Коренастый пил так, что в глотке клокотало и лилось по подбородку. С жалостью подумала, что у него будут болеть зубы и горло.
Высокий в одной руке держал ковшик и неторопливо пил, а другой отцепил ведро и снял его со сруба. Видно, ковшиком тут было не обойтись.
Лайла схватила его за рукав:
— Ведро отдать не могу. Хозяйка рассердится.
— Ну, тогда ступай за нами вместе со своим ведром, — сказал высокий и широким шагом пошел к дороге, Лайла засеменила следом.
На обочине рука за рукой тянулись к ковшику, и ведро мигом опустело. Лайла искала глазами тех двоих, уже знакомых ей, но они ушли. Тот, кому воды не хватило, с темными, прилипшими к потному лбу волосами, жалобно глядел на Лайлу. Ресницы у него были длинные, влажные, как у теленка.
— Нельзя ли еще? Я бы сам принес.
Голос у него был охрипший, а рука, потянувшаяся за ведром, словно бы чуть дрожала.
— Я сама! У вас дорога дальняя. Подождите! Я мигом!
Лайла бегом помчалась к колодцу, с жаром вертела коловорот, рысью неслась обратно.
— Только пейте помедленнее. Чистый лед. Я пока яблоки соберу. Тихо пейте!
Лайла бежала за белым наливом, там в траве полно было переспелых, потрескавшихся яблок. На вид они уже не были красивы, но если разломить, янтарная сердцевина вся залита сладким соком и вкус такой, каким в свои детские годы, когда наступала пора яблок, ей насладиться не довелось. Лайла набрала полный подол и встала рядом с ведром. И каждый также брал из передника по яблочку и, откусив, улыбался Лайле.