Осталось еще посадить засаду в костел, где господа диверсанты засядут с рацией, но пусть ими займутся ребята Елизарова. Еще пара дел – и на сцену должна выйти местная самодеятельность.
Хор мальчиков имени товарища Пилсудского.
— Скажем, насчет архива и я знаю. Только молчи. Хорошо, а?
Панов недоверчиво кивнул. Его вечно мутные коллеги из соседней конторы занимались черт те чем, но не делом.
«Майор, что с тобой», — Елизаров неожиданно осознал, какую страшную ношу, не доверяя никому, несет в себе Максим. Сколько он еще не сказал, и никогда не скажет. Вернее скажет, но ему этого не надо, так кто же он такой?
— Максим они вывозят не все и без приказа. Если немцы не начнут, очень хороший человек пойдет под суд. Ты это понимаешь?
Ненашев вздохнул и поскреб затылок.
— Ладно. Давай сначала разберемся с теми, кто еще в городе.
Пограничник посмотрел на комбата злым взглядом и резко сдернул трубку телефона. Звонил на пропускной пункт через границу, сверять дебет с кредитом.
«Бухгалтер» хренов!
— Ты прав, они еще в городе!
— Ну, так что? Эй, Юпитер, ты набычился!
Елизаров думал ровно минуту, наблюдая, как дергается щека у Ненашева. Вечно невозмутимый на вид комбат стремительно терял самообладание.
— Вторую шпалу в петлицы сам себе засунул?
— Приказ вчера был по армии. Не знаю как, но заслужил еще неделю назад, — зло буркнул Панов. И он не улыбался!
— Зато я знаю, — теперь очередь Михаила удивить Ненашева, — с той стороны ходят слухи, что здесь сформирована какая-то особая часть, сплошь из… «офицеров».
Саша напустил на себя независимый вид, но ответить не успел. Обрывая телефонный звонок, пограничник резко поднял трубку.
— Что? Где? Какое назвал время? Вот когда начнется, тогда сразу и отпустите. Нет, в отряд везти не надо!
Елизаров положил трубку.
— На второй заставе перебежчик. Поляк. Мельник, с той стороны. — Михаил оценивал реакцию свежеиспеченного майора, машинально посмотревшего на циферблат, словно сверяя время.
— Лазинский? — фыркнул Панов[547]. – Раньше к старику надо было подходы искать.
«Да когда же это закончится?», едва слышно пробормотал пограничник, но Максим умудрился расслышать.
— Что закончится? Ты про войну или про меня? — Панов чувствовал, что его немного занесло. Ладно, потом придумает что-нибудь.
А Михаил лишь вздохнул в ответ.
Панов знал, что плыли с той стороны поляки, чтобы предупредить русских. Кто-то разумом и сердцем понимал, что, пусть и не родная им Советская власть, но иначе с бедой, готовящейся стать уже по-настоящему общей, не справиться.
Но как им верить? Статистика – штука суровая.