— Кто это? А-а-а, каперанг Баканов… Что вы говорите? Да нет, нет. Вздор! Не слушайте вы этого паникёра. Ну, что мне с ним делать? Честен он до мозга костей, а трус до кончиков волос… Как вы сказали? Перевести? Вот-вот, хорошо. Избавьте меня, пожалуйста!..
Зосим Лукич, зная крутой нрав профессора, поспешил удалиться. В дверях он почти столкнулся с Прозоровым и, испуганно посторонившись, уступил ему дорогу.
Генерал, широко улыбаясь, шагнул навстречу Владимиру Петровичу.
— Здравствуй, здравствуй, Петрович! Ну, а старик где? Как у вас тут дела, настроение?
— Он там, — сказал вполголоса Владимир Петрович, кивнув головой в сторону соседней комнаты. — Доволен. В хорошем настроении. Вот только Зосим Лукич чем-то досадил, но он и его прогнал довольно миролюбиво.
— Что же такое мог выкинуть Зосим? Перепугался, видимо, грозы с ясного неба.
— Не знаю, Алексей Никитич. Ну, а как там в зоне?
— Превосходно! — Прозоров лукаво подмигнул. — Идём к старику, расскажу всё по порядку… Вот только три снаряда… Он взял Владимира Петровича под руку. — Да, только три снаряда полыхнули ниже заданной высоты. Ой, ой, ой, что было!
В эту минуту в комнату вошёл Споряну. Услышав слова генерала, он остановился, вопросительно глядя на говорившего. Тот с улыбкой продолжал:
— Ничего, ничего, инженер. Досталось только елям и лиственницам. Тем, что стояли за глухариным током. Гектаров эдак шесть плашмя положило. Вывернуло с корнем. А некоторые деревья, с гнилой сердцевиной или дуплистые, под самый корень оторвало и отбросило в сторону на пятьдесят-шестьдесят метров. А что если в такой воздуховорот попадёт самолет? Представляете…
На пороге показался-профессор.
— Что это вы гнали, генерал, сломя голову? Рискованно, рискованно! Ну, заходите, выкладывайте всё начистоту. Волнуюсь, братец, волнуюсь и не скрываю этого. Хочу знать всё.
Усадив генерала на диван, профессор опустился рядом в кресло и откинулся на спинку, положив ладони на массивные львиные головы-подлокотники.
— Слушаю, Алексей Никитич. Только всё, без утайки. Комиссия комиссией, а вы рассказывайте то, что сами видели.
Генерал начал обстоятельно излагать наблюдения, подкрепляя факты своими комментариями. Профессор, слушавший молча, вдруг поднялся и зашагал по комнате. Генерал умолк.
— Говорите, говорите, генерал.
Прозоров изложил мнение членов комиссии о преждевременных взрывах снарядов. Профессор вдруг остановился и сказал сухо официальным тоном:
— Дублированный чертёж двигателя серьёзно искажён. — Он зашагал по комнате, насупив брови. Потом остановился и сказал оживлённо: — Теперь всё поправимо: сам конструктор этим займётся.