Пока Бенедикт принимал душ, Людмила сменила костюм, в котором ходила на ленч, на одно из его любимых неглиже из светло-серого шифона, сквозь который ее кожа сияла, словно алебастровая.
Он выглядел усталым, и Людмила стала нежно массировать его шею и плечи, как только он сел за стол. Спустя несколько минут он сказал:
— Иди сюда.
Он притянул ее к себе на колени и, распахнув шифоновый пеньюар, скользнул руками по ее телу и накрыл ладонями обнаженные груди.
— Кажется, они налились… Да, налились. — Он поднес ко рту сначала один сосок, потом другой. — Романтический ужин затеян для того, чтобы сообщить мне новость, которую я до смерти хочу услышать? Ты, наконец, беременна, моя дорогая?
Она застыла. Хотя он постоянно задавал ей этот вопрос в первый год их брака, в последнее время он не заговаривал о беременности.
— Нет-нет, не думаю.
Он стиснул ее в объятиях.
— Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Давай забудем про ужин и немедленно отправимся в постель. Я чувствую, что сегодня та самая ночь.
На миг она вышла из роли жены, молчаливо соглашавшейся со всем, что бы ни сказал или ни сделал ее муж. По-прежнему крепко прижатая к его пиджаку, она сказала:
— Нельзя ли попозже? Мне не терпится рассказать тебе о моей сегодняшней встрече с Александрой.
Бенедикт оттолкнул ее на расстояние вытянутой руки и разглядывал ее с выражением, к которому она уже успела привыкнуть, слегка озадаченным и немного возмущенным, словно он хотел сказать: «Ну, и чем ты на сей раз меня удивишь?»
— Как подробности ленча с уважаемой миссис Сэнфорд могут сравниться с тем, что я готов тебе предложить, — это выше моего понимания. Ну, хорошо. Садись там, подальше от меня, и корми меня. А потом я послушаю.
За ужином Людмила повторила все, о чем говорила Александра, почти слово в слово, в том числе и замечание о сигаретах с фильтром.
— Она предложила мне назвать салон, а также и основной крем по уходу за кожей «Людмила». Неплохая идея, правда?
Бенедикт нахмурился.
— Я думаю, это совершенно ужасно.
Людмила вздрогнула, ощутив необъяснимую тревогу.
— Почему? Я полагала… Мне казалось, тебе нравится мое имя.
— Нравится? — Он словно впервые задумался об этом. — Мне нравишься ты. Между нами, я тебя обожаю, но твое имя… — Он сделал паузу. — Если поразмыслить, оно мне никогда не нравилось. Поэтому я называю тебя Лу. — Он залпом выпил свой бокал.
Он не без радости отметил, что Людмила смотрела на него с печалью и унынием. Да, ему пришлось не по вкусу, что жена предложила повременить с постелью. Позже он заставит ее заплатить за это.