Ольга сожалеюще покачала головой и отвела глаза в сторону — не хотелось, чтобы проницательный Шведов понял, что она изучает его. У Ольги наступила та самая пора, когда нужно было искать постоянного спутника жизни, поэтому надо было определить, годится Шведов для этой роли или нет? И ошибок быть не должно. Сложный вопрос.
— Ну что, Олечка, ставим пельмени на керосинку? — Шведов, загораясь неким мальчишеским азартом, громко хлопнул ладонью о ладонь.
— Ставим! — Ольга засмеялась вновь и также хлопнула ладонью о ладонь.
— Я и керосинку, кстати, заправил к твоему приезду.
Минут через десять зафыркала, забулькала вода в кастрюле, а через двадцать минут пельмени были готовы.
— Жаль, водки у нас нет, — Шведов неожиданно вздохнул. Это на него совсем не было похоже — чем-чем, а сентиментальностью он не отличался, — пара стопок под пельмени была бы очень кстати.
Ольга понимающе кивнула.
— Да, кстати. Только водки у нас, Слава, нет. Не-ту.
— Зато есть самогонка. Я достал.
Ольга отрицательно покачала головой.
— Самогонку я ни разу в жизни не пробовала.
Шведов глянул на неё и всё понял — на это хватило одного взгляда.
— А я тебе, Оленька, и не предлагаю. Сам же, пожалуй, стопочку выпью.
— Правильно, — одобрительно отозвалась на это Ольга, — самогонка — мужской напиток.
— Кровь гражданской войны.
— Ну уж и кровь, — усомнилась в утверждении Ольга, — скорее… скорее, извини, моча.
Шведов передёрнул плечами.
— Фу, как грубо! После этих слов я, пожалуй, ничего не буду пить.
— Нет, ты пей, пей…
— Когда этот твой флотоводец приедет, не сказал?
— Нет. Но думаю, в ближайшее время заявится.
— Ну что ж, — Шведов извлёк откуда-то из-под портьеры небольшую прозрачную бутылку, в содержимом которой мог усомниться лишь младенец, ничего, кроме соски, в жизни не пробовавший, — всякие пельмени требуют жертв. Он налил немного самогонки в лафитник, пробормотал то ли восхищённо, то ли раздосадованно: — Не пойму, чем пахнет — то ли сосновой щепкой, то ли мореными железнодорожными шпалами… Загадка природы!
Через неделю в квартире Ольги Зеленовой задребезжал электрический звонок. Ольга поняла сразу: Чуриллов. Непонятно, почему именно она решила так, но уверена была твёрдо: он! На секунду задержалась у зеркала, стоявшего в прихожей, разгладила пальцами морщинки, собравшиеся в уголках рта, и открыла дверь. На пороге действительно стоял Чуриллов — подтянутый, серьёзный, с букетом белой сирени в руке.
— О! — благодарно произнесла Ольга, позвала громко: — Слава! Слава!
Из комнаты неспешно вышел Шведов и, щёлкнув каблуками, представился: