— Гитька, холера, убью! — рявкнула вслед Хеся, но было поздно: Катерина уже выгребала навстречу садящемуся в осеннее море солнцу по играющей на коротких волнах золотой дорожке.
Море в самом деле оказалось совсем холодным, и Катерина не стала уплывать далеко, хорошо помня, как несколько лет назад у нее в полуверсте от берега свело судорогой ноги. Ее вытащил тогда, сам чудом не утонув, Валет, и он же взял с нее слово «не урезать за вон те камни без никого». Катерина, державшая это слово до сих пор, с сожалением поглядывая на исчезающий в воде край солнца, повернула к берегу.
Когда она, мокрая, дрожащая от холода, отжимая на ходу волосы, вошла в дом, там уже горела лампа, было пусто и тихо. Подумав, что Хеся, верно, копошится на кухне с ужином, Катерина отправилась в дальнюю комнатку, где «свекровь» стелила ей постель, взяла с кровати расшитое полотенце, вытерла волосы и растерлась сама. Озноб тут же пропал, как его и не было; исчезла и усталость после долгой дороги, тело загорелось и посвежело, и страшно захотелось есть. Катерина потянула носом, с удовольствием отметила, что из кухни пахнет жареной рыбой, надела сухую рубашку, накинула поверх нее шаль и вышла из комнаты.
Она не дошла нескольких шагов до кухни, когда вдруг поняла, что Хеся там не одна: из-за тонкой стенки отчетливо доносился мужской голос. «Грек явился», — с досадой подумала Катерина, собираясь уже вернуться в комнату, чтобы одеться. И тут же поняла, что голос принадлежит не Греку. По спине пробежал холодок опасности. На цыпочках Катерина шагнула к двери на улицу и на всякий случай приоткрыла ее. Затем прокралась обратно, прижалась к стене у тряпочной драной занавески, заменяющей дверь, и прислушалась. Мужчина больше ничего не говорил, но ухо Катерины неожиданно уловило мокрые трубные звуки Хесиного сморкания. Кажется, происходило небывалое: «свекровь» плакала. Более не прячась, Катерина схватила заткнутый за притолоку огромный нож, которым Хеся подрезала виноградные плети во дворе, отбросила за спину волосы и решительно шагнула в кухню.
Первое, что она увидела, — зареванную «свекровь», стоящую у окна и оглушительно сморкающуюся в занавеску. Незнакомый гость сидел за столом ближе к Катерине, но спиной к ней. На звук он быстро повернулся. Свет лампы скользнул по его сожженному загаром лицу, пропал в светлых серых глазах. И Катерина, выронив нож, прислонилась спиной к стене. Низким, чужим голосом проговорила:
— Се-ре-жа-а…
— Катька?.. — хрипло спросил Валет, поднимаясь из-за стола ей навстречу. И больше ничего сказать не успел, потому что Катерина съехала по стене на пол, закинула голову и, задохнувшись, зашлась хриплым горловым воем: