Аколиты Радуги обменялись маслеными взглядами, думая, что он не видит. Они слишком заносчивы, слишком самоуверенны, слишком презирают всех, не принадлежащих к Орденам; и, наверное, именно поэтому проиграют. Император отчего-то не сомневался в этом.
* * *
– ...Ты! – палец Императора указывал на Фесса. – Иди за мной. Твоё дело разберём на ходу.
Владыка Империи поднялся. Качнулись занавеси; Фесс шел за ним. Взгляды окружавших Императора магов так и жгли ему спину. Он не сомневался, что его узнали. Впрочем, значения это уже не имело. Он передаст Императору латную перчатку. Он не может ни оставить её у себя, ни спрятать. Конечно, лучше всего было б показать эту штуку кому-то из более знающих... сходить с ней в Долину, отыскать ну хоть ту же самую Клару Хюммель...
«Ну так что же ты лезешь на рожон?! – кричал кто-то внутри. –Брось, поверни, беги отсюда! Уйди в Долину! Уйди, пока не поздно!.. Кто знает, на что способна эта штука! И что произойдет, окажись она на руке Императора!..»
Словно услыхав его мысли, Император обернулся на ходу. Взгляд его скользнул вниз, на небольшой округлый свёрток, и глаза его внезапно расширились.
«Почуял», – со внезапным ужасом подумал Фесс, Император вдруг напомнил ему голодного хищника, дорвавшегося до свежего мяса.
...Почему, почему, почему Патриарх Хеон так настойчиво убеждал Фесса отдать повелителю этот жуткий дар из неведомой Тьмы?..
...И всё больше тревоги во взглядах магов конвоя...
...Они остановились перед роскошными, чёрного дерева, резными двустворчатыми дверьми. Императорская спальня. Перед нею, склонившись, стояла женщина с холёным и злым лицом неопределённого возраста. Пустые глаза змеи, жадный рот – Фессу она сразу не понравилась.
– Наложницы повелителя готовы, – тьфу, пропасть, даже голос какой-то шипящий, неживой, ну точно змеиный.
Император медленно повернулся к Фессу. Глаза его казались затопленными кровью.
Зрачки с трудом ворочались среди алой мглы. Он уже всё понял.
– Давай, – произнёс Император. И протянул руку к свертку.
С запозданием, но кто-то из магов сообразил, в чём дело. Фесс понимал, зачем Император приказал доставить наложниц – нелепая попытка хоть на миг избавиться от присмотра. Воин Лиги почувствовал, как его начинает заламывать назад – не гнуть, не валить, а именно заламывать, боль огненной птицей рванулась вверх, он уже падал, не в силах бороться – нанёсший удар чародей был настоящим мастером, однако Император успел ещё раньше. И его Вольные успели тоже.
Их было четверо, молчаливых, закованных в сталь бойцов, лучших бойцов Империи и всего Севера, они могли ненавидеть проклятых хумансов, но клятва Верности и честь были для них куда важнее. Даже собственной их жизни. Они поклялись сражаться за Императора. И, видя неповиновение, ответили так, как умели. А умели они немало.