Император старался не думать о том, сколько их доживёт до завтрашнего дня. Пора было забывать о людях. Перед ним – не более чем бессловесные орудия, исполнители его воли. И ничего больше.
Правда, если будет суждено, он погибнет вместе с ними. Живым в руки Радуги он не дастся. И умереть так просто ему нельзя тоже. О некромантах Семицветья ходили самые страшные слухи. И, как правило, все они были правдой.
– Сотника! – отрывисто бросил Император, когда процессия – он и почти три десятка воинов – добралась до малого тронного зала. – Сотника охраны и командира Вольных ко мне!
Кер-Тинор ещё не оправился от раны. Вместо него телохранителей Императора возглавлял один из десятских, старший по неведомой никому лестнице подчинения Вольных.
– Ким-Лаг! Всю охрану сюда. Гонца... моего гонца! Дай ему пяток сопровождающих, быстро в трактир «Полосатый Кот». Вот грамота. Пусть передаст... дядюшке Паа. И пусть дождётся ответа. Ещё приказ – запереть все ворота. Никого не выпускать! Кто попытается выехать – тех кончать.
О том, что это может оказаться спешащий к умирающему лекарь, Император конечно же не подумал.
– Всем легионам – тревога! Легатов – ко мне! Сюда, ко дворцу. А теперь – пошли!
...Сотня панцирников дворцовой тысячи, десятка четыре арбалетчиков. Пятьдесят Вольных – против всей Радуги!
В Мельине медленно умирал день.
Императору подали вооружение. Прочные, гномьей ковки, латы, глухой шлем, длинный полутораручный меч...
– Нет. Что-нибудь полегче, парень. И... без всяких там чар.
Бахтерец с императорским василиском на груди, островерхий шлем с открытым лицом, топор на длинной рукояти... Нет, пожалуй, меч надо взять тоже.
– Пошли, – сказал Император.
Здесь, возле самого дворца, вечерним временем осмеливалась гулять только самая родовитая знать. Склонённые головы, церемонные реверансы дам...
– За мной! – глухо командовал Император. – За мной, если верны мне!
Он видел изумление и откровенный страх. И невысказанное проклятие судьбе, пославшей им эту встречу, будь она неладна...
Император усмехнулся. Надвигалась ночь. Славная ночь.
– К оружию! И за мной! – крикнул он, когда отряд поравнялся с первой из орденских миссий – миссией Голубого Лива.
Он обернулся, чувствуя разверзающуюся там жуткую пропасть. Отборные воины, охрана его дворца, отнюдь не горели рвением идти вперёд. Мечи дрожали в покрытых испариной ладонях. Лица – бледны, глаза полны постыдного страха. Они поняли, что за приказ им предстоит выполнить.
И только Вольные остались бесстрастны. Как один человек, они уже обнажили оружие. Стрелки подняли арбалеты и луки.