— Сначала нет, а потом сказал дежурной сестре, что его зовут мистер Фаулер, Джастин Фаулер. Из Лондона. Позже он спросил, ходят ли отсюда омнибусы до Лондона, особенно такие, что останавливаются у Кенсингтонского дворца.
Будь он проклят!
— И он нашел омнибус, который отвез его в Кенсингтон?
— Должно быть, нашел. Он спросил кого-то из санитаров, на какой омнибус ему сесть, и я видела в окно, как он уходил.
— Спасибо, сестра.
— Пожалуйста, когда найдете его, передайте, что он должен отдохнуть. Возможно, его повреждения серьезнее, чем нам кажется. Может быть, у него даже сотрясение мозга. Очень глупо с его стороны было так поспешно уходить.
— Непременно передам, — обещал Ратлидж и ушел. Мысли в голове у него путались. Что задумал майор Рассел?
От Кенсингтонского дворца можно дойти пешком до Челси, где живет Синтия Фаррадей. Кроме того, там Рассел может пересесть на другой омнибус, добраться до вокзала Виктория и сесть на поезд до Тилбери…
Хэмиш сказал: «Наверняка к девчонке поехал. От нее покатит в Тилбери, а оттуда — в „Берег“».
Ратлидж уже заводил машину.
— Заглянем сначала в Челси, — вслух ответил он. — Просто на всякий случай. — Он выехал из деревни и повернул на дорогу, ведущую в Лондон.
Потом он добавил:
— У него передо мной фора. Но омнибус еле тащится. И мы хотя бы догадываемся, где его можно искать. Если он не в Челси, остается еще лондонский дом, а после него — Эссекс. Рассел знает, что старшая сестра клиники пошлет кого-то к нему домой, но, возможно, думает, что у него хватит времени помыться и переодеться.
Для такой поздней ночи движение в Лондоне оказалось на удивление плотным. Грузовики с продуктами, машины, тележки и тачки соперничали с омнибусами и даже с несколькими большими телегами, влекомыми лошадьми; хотя их было не так много, пробираться в потоке оказалось трудно. Единственным утешением Ратлиджу служило то, что большой, неуклюжий омнибус продвигается по запруженным улицам еще медленнее.
Когда он, наконец, добрался до Кенсингтона, небо на востоке уже заалело.
Посреди дороги остановилась повозка, нагруженная молодой капустой. Возница торговался с лавочницей; они никак не сходились в цене. Ратлидж в досаде вылез из машины и подошел к торгующейся парочке.
Они дружно развернулись к нему и уставились на него в упор, когда он спросил:
— Почем ваша капуста?
Возница оглядел его с ног до головы, а лавочница сказала:
— Послушайте, я первая!
Не обращая на нее внимания, возница назвал Ратлиджу цену.
Цена оказалась немыслимой, но Ратлидж без звука уплатил ему за десять кочанов, передал их лавочнице, а затем показал на высокое сиденье возчика: