В ночь после этого нашего разговора мне приснился сон:
По тропинке через залитое солнцем поле быстрым уверенным шагом ко мне идёт очень весёлый отец Александр, рядом с ним бежит моя собака. Мы обнимаемся (хотя въяве такого не бывало), пудель радостно прыгает на нас, хочет облизать… Иногда этот сон был немного в другом варианте: отец Александр шёл не с моей собакой, а с моей дочерью. Только во сне ей лет пять, хотя в жизни он её такой маленькой не знал…
Ранним воскресным утром в начале сентября меня разбуди ла дочь. Обычно она спит очень крепко. Дома в эти дни закан чивался ремонт, я очень уставала, плохо засыпала и, помню даже рассердилась, что она будит меня в шесть утра и не даёт услышать, о чём же говорит мне отец Александр. Тем более, что сон на этот раз был не совеем обычный.
…То ли из тумана, то ли из мелкого невидимого дождя, то ли из сереньких сумерек выходит отец Александр. Я не слышу лая собаки, приглядываюсь и вдруг вместо своего серебристого пуделя вижу беленького ягнёнка. Они идут медленно, они ещё далеко от меня, но почему‑то вижу, и его глаза и глаза овечки — невыразимо печальные. Хочу крикнуть: «Что‑то. случилось?»
Но вдруг ягнёнок превращается в мою дочь, и она уже бежит ко мне. А отец Александр, грустно глядя на меня, как при замедленной съёмке, отступает назад в светлеющую и расступающуюся пелену. Я хочу крикнуть, чтобы он подождал меня, не пропадал, но в этот момент ребёнок утыкается в мои колени, и я чувствую, что это не моя дочь — похожая, несчастная — но не моя.
Беру плачущую девочку на руки, она тяжёлая, я не могу ни бежать, ни идти, ноги словно приросли к земле, а отец Александр уже далеко, отодвигается спиной назад — лицом ко мне. Машет рукой, что‑то мне говорит, а я не слышу, но неожиданно ощущаю на лбу его успокаивающую тёплую ладонь. И вдруг понимаю, что это было… утром.
Это было утром 9 сентября 1990 года. Через несколько часов я узнала о том, что случилось с отцом Александром.
М. Снегурова, журналист,
Москва
Скоро у нас дома вновь зазвучал и детский смех, и детский плач — девочки, похожей на мою старшую дочь.
Победительный свет убиенного.
(Е. Завадская)
До гибели о. Александра в нашей стране, разрушившей почти все символы–образы божественного, оставался один из немногих — дорога к храму. О. Адсксандр являл собой олицетворение пути к Богу, поиска истины, направлял тех, кто ещё её не обрёл, по этой дороге к храму.
Посте трагического конца о. Александра по пути в церковь Россия утратила к этот светлый образ. Отныне каждый раз при произнесении этого образа–символа, дававшего ранее надежду обрести подлинное, видится топор и окровавленный священник.