В последний раз я видела о. Александра на пасхальной неделе в доме его большого друга — известного искусствоведа Н. А. Дмитриевой. А за несколько дней до этого на похоронах И. К. Фортунатова в церкви Ильи Обыденного о. Александр отпевал и благословлял в последний путь ещё одного, истинно русского интеллигента, покинувшего этот мир.
Из церкви вышли вместе с о. Александром. Мы довольно давно не виделись (я только что вернулась из Китая), и он позвал меня немного пройтись по Гоголевскому бульвару. Саша был полон творческих планов — готовил к переизданию здесь свои «брюссельские» книги, переделывал и дополнял их, в частности, хотел расширить и разделы о китайской культуре. Нов основном, мы говорили о жизни, о друзьях и близких. Уже прощаясь, я сказала ему, что, увы, давно не исповедовалась (в Нанкине нет православного храма!) и обязательно скоро приеду к нему в Пушкино. Мы поцеловались… но на исповедь к о. Александру прийти не успела. Моим исповедником стал друг о. Александра…
В церковном служении, в частной жизни и научных трудах своих о. Александр всегда принимал и благословлял жизнь. Но при этом он был как истинный христианин — воином духа. Как спокойно и надёжно было под его защитой! Верилось, что его молитва охранит. Чудесным образом я эту защиту и благую молитву о. Александра ощущаю и теперь.
Е. Завадская, доктор философских наук,
профессор, востоковед,
Москва
Чтобы вы, открыв двери...
(И. Корб)
Так и вы, когда исполните все поведённое вам, говорите: «Мы рабы, ничего не стоящие; потому что сделали, что должны были сделать».
Лк. 17,10
Говорить и рассказывать об о. Александре очень и очень трудно, так как этого удивительного человека надо было видеть и чувствовать всем своим сердцем, которое всегда при встрече с ним наполнялось теплотой, миром, покоем и какой‑то особенной, неземной любовью ко всему окружающему.
По милости Божией наше знакомство состоялось десять лет назад, и думаю, не случайно, так как от Средней Азии до Новой Деревни более трёх тысяч километров, и в то время маленький деревенский храм при кладбище не был так хорошо известен. Но уже считался одной из особо опасных религиозных общин и тем самым привлекал усиленное внимание властей.
Когда я увидел в первый раз о. Александра, у меня возникло такое чувство, что он, окинув меня коротким взором, знал обо мне больше, чем кто‑либо, и принял в своё сердце как очень близкого человека. Нас он называл «заочные прихожане», и всегда, когда удавалось встретиться, уделял столько времени, сколько нам было необходимо, как правило, в ущерб еде, отдыху, часто по дороге к больному, в электричке.