И охотники, один за другим, стали выбираться из-за камней. Их было одиннадцать.
Он посмотрел на скорчившуюся у его ног женщину… Мокрые слипшиеся волосы, съехавшая набок голова пантеры, зубы, выбивающие дробь… Жалкое зрелище.
Охотники остановились шагах в пятнадцати, не решаясь подойти ближе. Звериные маски прятали их лица. У них в руках были копья, а Грива был безоружен… Но от них, а не от него, разило страхом.
— Снимите это, — прорычал Грива — он все еще оставался зверем.
Маски падали на камень, открывая знакомые лица: Пута, Баган, Архо…
— Архо! Подойди!
Охотник приблизился.
— Что теперь, Архо? — Голос Гривы был больше похож на угрожающий звериный рык.
— Что назначишь, Ар Т’ом, — пробормотал охотник.
Голос его был сдавленным, каким-то униженным.
И поза — такая же.
Как ни странно, именно эта униженность помогла Артёму взять себя в руки.
Он посмотрел вокруг. Архо, женщина (кажется, в шоке), десять охотников племени — поодаль. Нет, есть еще один. Он остался за камнями.
— Там — кто? — Грива указал в темноту.
Охотники переглянулись.
— Шадаква… — пробормотал Ахро. — Шадаква…
— Шадаква! — рявкнул Грива. — Выйди! Я не причиню тебе зла.
— Он не подойдет, — сдавленно произнес Архо. — Невозможно…
— Принесите его, — велел Грива.
Принесли. Положили у ног Артёма. И он сразу понял, что уже никто и ничто не причинит Шадакве зла.
Старейшина был мертв.
Глаза его были закрыты, а на лице застыло удивленное выражение… Однако от удивления не умирают.
На лбу Шадаквы, повыше переносицы, Грива увидел красное пятно. На том самом месте, где располагался дополнительный глаз «пессимиста». Грива нагнулся, провел по пятну пальцем. На пальце остался след краски.
Артём поднялся.
Ему было жаль Шадакву. Особенно теперь, когда живущий внутри зверь опять укрылся в своей берлоге.
— Что дальше, Архо? — спросил более мягким голосом. — Есть еще что-нибудь в запасе?
Архо покачал головой.
— Тогда, может, вернемся в стойбище?
— Как ты скажешь, Ар Т’ом, — Архо выпрямился. В его позе больше не было униженности.
— Тогда — домой, — сказал Грива. — Далеко мы от дома?
— Далеко, — ответил Архо. — Но к вечеру доберемся.
— Надо сделать носилки, — сказал Артём. — Пару носилок. Не уверен, что она сможет идти, — он кивнул на скорчившуюся женщину.
— Носилки не нужны, — возразил Архо. — Она останется здесь.
Похоже, он больше не боялся Артёма. Да, так и есть. Никто из охотников больше не боялся. Правильно, нечего бояться, если зверь ушел.
— О ней позаботятся, — спокойно произнес Архо. — Пошли, Ар Т’ом?
— Иди первым, — сказал Грива. — Ты же мой проводник.