– Дорочка, душечка, это что – все нам на стол? Ну хоть хвостик-то отрежь?
– Хвостик тебе? Что она мне понимает за эту рыбу? Чтобы я кого-то из вас подпустила к моей селедке, шиксы несчастные! Дорочка сделает так, как мама родная не приготовит…
– Дорка, держи свою кошавку полоумную, она сейчас тут все крыльями посшибает!
– Тьфу на вас три раза! Зюзечка, лети сюда, не слушай, что говорят эти злые люди!
– Правильно, Зюзь, лети-лети. Сейчас мамка тебя мадерой поить будет, авось и нам что достанется! Подайте, девочки, изменнику родины и врагу народа!
– Мотя, ну что ты юродствуешь?
– Матвей, ну вправду, фуражку-то так портить зачем? Хорошо, что здесь все свои, а если бы кто другой увидел?
– Шлимазл! Мотя, вот скажи ты мне, где твоя совесть?
– Я ее на базаре на сало поменял! Вуаля!
– Живое сало, взаправду! Ну настоящее. Чего смеяться-то!
– Танечка, да кто ж над тобой смеется?! Медам, дайте мне ножик! Сейчас всем буквально по ломтику!
– Ну до чего ножи тупые! Фаддей, у тебя финка была вроде? Неси скорее…
– Нет, барышни мои, это невыносимо, такая закусь – и без водки! Грешно, практически!
– Да шут с тобой, всю душу мне вымотал! Открывай уже! Стопочки где у нас?
– Мне лучше в блюдечко! Зюзя! Зюзечка! Куть-куть-кутя!
– Предлагаю поднять эти рюмки за здоровье товарища, которому мы все обязаны…
– Ты что несешь, идиот!
– Тут мирских нет, кому твой Сталин нужен?
– Да тихо вы! Обязаны отличным поводом для того, чтобы вкусно покушать и приятно попить! За товарища Озерную, мадам и месье, за дорогую нашу Дусю-раскрасавицу!
– Уел!
– Дуся, рюмочку-то давай, а? Не каждый день мадеру пьем.
Я обернулась, глянула на единственных оставшихся у меня живых.
Вот они стоят, смотрят сквозь наш вечный кухонно-табачный чад. Застыли как на фотоснимке. Кто со сковородкой в руках, кто с банкой американской тушенки, кто с еще не расстеленной скатертью. Вот пусть так и стоят в моей памяти – смешные мои, родные ведьмы и ведуны, ближе которых никогда уже никого у меня не будет. Ни-ко-го.
– Евдокия! – Афоня тряхнул роскошным чубом. – За столом я тебе скажу красиво. А пока слушай как есть. Я тебе, Дусенька, в твой день рождения хочу пожелать счастья. Самого что ни на есть лучшего, первой пробы! Чтобы согрелась. Поняла меня, ма шер?
– Конечно, спасибо! – Улыбка не улыбка, а приличия соблюдены.
Я смотрела на своих – как в душу себе всех впечатывала. У нас ведь войну только трое выдержали – Ленка в эвакуации, Марфа на каком-то московском номерном заводе и Зина в блокадном Ленинграде. Остальные – новенькие, как с иголочки. Молодые и красивые, мирной жизни не нюхавшие.